Разворачиваюсь, когда закипел чайник, взяв чашку и насыпав себе две ложки кофе, заливая его кипятком. Разворачиваясь к столу, я в действительности готова завизжать, когда мои глаза сталкиваются с не откуда появившееся безмолвная фигура за столом, но я лишь взволнованно и нервно выдыхаю, принуждая себя мгновенно успокоиться. Дрожащие руки еле-еле удерживают чашку с горячей водой, колыхнувшаяся из-за моего внезапно резкого движения при виде соседа. Но, как бы я не старалась, готовое кофе льется мне на руки, обжигая их кипятком. Чашка летит на пол, громко разбиваясь, а я отскакиваю, остерегаясь осколков и горячей воды, ведь была босая.

Парень медленно опускает взгляд с меня на пол и вновь поднимает, смотрит прямо мне в глаза. Он спокоен, даже слишком, но его глаза выражают глумление над моей глупостью. И я впрямь чувствую себя по-детски несуразной и глупой. Это начинает изрядно надоедать, особенно его потехи и насмешки надо мной и моей беспомощностью. Нервно выдыхаю, боясь даже пошевелиться, не спуская с него уже испуганный глаз, ожидая от него очередного зубоскальства.

– Ты думаешь, я буду убирать или оно само исчезнет? – ухмыльнулся парень, расплываясь в ядовитой усмешке, будто ждал этого прокола слишком долго. Как же было ожидаемо услышать от него столь колкие ехидное замечание. Сосед не зарядился криком и угрозами, что, на самом деле радовало, и не обращая на его ехидство, я решаю убрать разбитую чашку.

Присаживаюсь, аккуратно собирая осколки от моей любимой чашки, что разбита на маленькие кусочки. Стараюсь своими ногами не вставать на мокрое место и держаться подальше от острого стекла, подбирая его на расстоянии вытянутой руки. Все совершенные мною движение прослеживаются самим Веркоохеным, не упустивший возможности очередной раз потешиться над испугавшейся его соседкой.

Глаза слипаются от недосыпа, и все мутнеет, хоть я и пытаюсь сдержано убрать все начисто. Но, как только мой палец соприкасается с небольшим стеклышком, и то врезается мне в палец, я резко поднимаюсь, а рука задрожала ударившись о пол, и вогнав стекло еще прочнее в кожу.

– Ай, – измученно вскрикиваю я, не поборов боль в пальце.

Откидывая осколки на тумбу у раковины, которые держала раньше, я наблюдаю, как равномерным ручейком пошла кровь, быстро заливая всю ладонь вишневым окрасом. Поворачиваюсь к умывальнику, осматривая заставшее стекло в пальце, а кровь брызгами заливает раковину. От такого неприятного вида мне становится не по себе, а живет скручивается в тяге ярких чувств и ощущений. Жмурю глаза и пытаюсь второй рукой достать не такой больной осколок, но лишь вздрагиваю, не в силах набраться смелости и вытащить его из боковой части пальца. Руки дрожат до неузнаваемости. Осколок засел глубоко в коже, тоненьким рубцом доставляя мне жуткую боль.

– Когда я видел тебя в последний раз, ты не была такой до изумления бархатной, – черство говорит парень, пристраиваясь сзади, явно оценив мою неосторожность и глупость, разговаривая со мной крайне ядовито и презренно.

– Ты видел меня вчера, неужели что-то изменилось за ночь? – ерничаю я, но слышу раздражающий выдох в затылок. Он виноват в том, что я стою над раковиной, и с моего пальца идет кровь, пока там торчит стекло. Именно Веркоохен напугал меня, и точно просчитал мой судорожный выплеск эмоций! Я была в ужасно неудобном положении перед парнем, которому я доставляла очередное яркое представление с моей главной исполняющей ролью струсившей девки.

– Не лучшая идея язвить мне, и ты замечательно понимаешь, о чем я. Что же, Розали, пять лет не прошли для тебя даром, и крепкая американка в корни уступила дурковатой и явно незамысловатой англичанке, — говорит он и берет мою руку, заворачивая в свои горячие и большие ладони. Он убирает мою второю руку, положив ее в сторону на умывальник, – Держи. Не стоит мне мешать, – кратко говорит он, а я сжимаю в кулак пальцы руки. Я прикрываю на миг глаза, успокаивая себя от этой близости и нервозности, когда он стоит так рядом, доставляя необычайный дискомфорт, сам того не осознавая.

– Я не настолько тупа, Веркоохен. Ты меня напугал, и вот что с этого вышло, – с обидной выговариваю я, почти ноющим и скулящим голосом, дернув руку в доказательстве.

Обычно, я справляюсь с такими нелепыми травмами, и легко привожу себя в норму, но то, как он смотрит на меня, как действует и укрощает мою волю – лишает всех доступных разумных мер в области самосохранения. Возможно, именно поэтому он и опасен для меня.

– Умные убирают аккуратно, а не суют пальцы в стекло. Или же ты хочешь что-либо добавить, оправдывая свою глупость?

Парень вертит мою руку, скорее смотря, большой ли осколок и касается его своими длинными пальцами, доставив тупую боль. Я дергаюсь как сумасшедшая, сдерживая крик на губах, закусывая нижнюю зубами, но кудрявый придавливает меня к тумбе плотнее прежнего, от чего его бедра врезаются в мои. Мне становится плохо от той близости, которую он создал и выбраться из его пространства уже становится на первый план, уже не считая острого стекла в пальце. Пытаюсь дышать глубже и ровнее, вновь прикрывая глаза. Он должен что-то сделать, и желательно скорее…