– Роуз, в тебе говорит англичанка, а не американка. Мы суровы, жестоки, а вы вежливы и интеллигентны. У нас разные законы и понятия. Вы решаете все словами и семейными психологами, мы же удовлетворяем себя сами. Если нам что-то не нравится, мы скажем это в лицо, тут нет ничего постыдного, – Луи настолько пронизан словами, что кажется, он говорит с душой. Но разве можно говорить о таких вещах душой?

– Помоги Стеффани. Она полуживая, на ней ужасные гематомы, а вдруг переломы? Это не честно, она ведь даже постоять за себя и защититься не может, – почти хнычу я, зная, что парню безразлична жизнь девушки, но не мне.

– Давай так: ты забываешь об этом, мы возвращаемся, и ты радуешься прогулу колледжа, а я взамен поговорю с Найлом. Идет? – вздыхает он, а я оживленно киваю головой.

– Да, идет.

– Пойдем, а то чей-то десерт растает, – смеется Луи, потянув меня за руки и заставляя таким движением встать, а мою улыбку растянутся по губам. Он очень милый и хороший, я ведь, знаю это и вижу. Но, почему Америка не бывает доброй и открытой, как Англия?

– Это не все, Луи, – произношу я. Он останавливается, сжимая мою руку в своей ладони все крепче. Я же, отправляю взгляд на паб, в большое окно, как раз напротив которого стоял столик с ребятами. От пристального наблюдения по ту сторону мое сердце с ужасом сжимается. Веркоохен не спускал с меня взгляда. – Нильс бы не хотел, чтобы ты стоял так близко ко мне, – шепчу я, поднимая взгляд, переводя глаза на Луи. Он недоуменно нахмуривает глаза. – Похоже, он ревнует тебя ко мне. Ты его друг, а лишь соседка по комнате.

– Какая разница, кто ты, Роуз? Ты мне нравишься, – проговаривает Луи, переложив свои ладони мне на щеки. – Очень нравишься, – шепчет он и совсем легким, едва ощутимым поцелуем касается моих губ, застав врасплох. – Необычная соседка Нильса Веркоохена, – проговаривает он, находясь так близко, почты дыша мне в губы. Его светлые глаза внимательно изучают мои.

– Ты невозможен, – смущенно, мои губы растягиваются в улыбке.

– Вернемся за стол. Тебе нужно согреться, если не хочешь заболеть, – он проявляет заботу, и потянув меня за собой, уложив руку на спину, подтолкнул ко вхожу в паб.

Луи очень милый, и он тоже мне нравится. Жаль только, что я прослеживаю разгневанный взгляд Веркоохена, наблюдающий за всем происходящим.

========== Часть 17 ==========

Каждый мой шаг этим днем был под контролем парней: куда мне идти, о чем говорить и что делать. Это было на самом деле непривычно, когда от тебя ждут очередного ответа и три пары глаз пронзают тебя, ожидая только положительного одобрение. Луи часто переглядывался со мной, заставляя меня обретать румянец на щеках. Но только одного взгляда Веркоохена хватало для того, чтобы снять с меня улыбку, опустив глаза на свой стакан с колой.

Зейн не приносил своих извинений, но я их и не ожидала. Этот молодой парень любит играть, манипулировать, косо и лукаво поглядывая на незнакомцев, презирая их. Я была незнакомкой, и он не принимал меня. Зейн показал довольно откровенно, кто должен покинуть их компанию. А я и с радостью, но за меня сегодняшним днем все решал сам Нильс Веркоохен, распоряжаясь, ни то моим словом, ни то действием.

Меня давила безумная тяжесть, и это чувство держалось с шести утра до шести вечера, пока парни развлекались в пабе, опустошив далеко не пятую кружку пива, закусывая фаст-фудом. Им было весело, вытесняя меня, и уже совсем скоро не замечая. Луи полностью погрузился в общение со своими друзьями, Веркоохен воспрещал и не давал говорить, а для Зейна я была девчонкой, с которой нудно и скучно.

Оставляя компанию, я вышла на пристань, развлекая себя спокойствием и тишиной. Холодный ветер и морозная свежесть начала меня окутывать с того момента, как зашло солнце. Но, возвращаться к ним я не собиралась, греясь ходьбой по окрестности у паба, покупая третий стаканчик кофе, согревая замерзшие руки.

– Прайс, – обращается ко мне строгий голос, а я оборачиваюсь, отрывая взгляд от опустевшего стаканчика кофе, который я крутила в руках, задумавшись. Недалеко стоял Веркоохен, а свет фонаря осветил его недовольное выражение лица. Кажется, это меня даже не удивило. Слушая его молчание, я лишь вновь отворачиваюсь, продолжая сидеть, нервно закрутив в руках мягкий стакан.

– Луи настоятельно просил не бросать твою вежливую задницу здесь, поэтому пошевеливайся. Мы уезжаем, – ворчливо заявляет он, явно уже находя не одну причину своего показательного недовольства, оправдывая свое хамство и наглость.

– Хам, – выдавила я, встав со скамьи, сжимая в кулаке стакан, и поправляя свое пальто. – Твой цинизм переходит все границы, Веркоохен. Но, сумей признаться себе, что сегодня ты действительно сглупил – принудил пойти с тобой. Никто из нас не получил удовольствия, не так ли? – я злилась, но была довольно холодна, не проявляя своих эмоций. Я очень устала и замерзла, чтобы уделить ему еще хотя бы одну минуту.

Выкидывая стакан в мусор у лавочки, я, с высокоподнятой головой подхожу к парню, заостряя внимание на его сердитых темных глазах, но это было секундное внимание, что я посмела уделить ему в этот миг. Только ступив на дорожку, Веркоохен резко обхватывает мой локоть, оттянув обратно, слишком яростно дергая меня из стороны в сторону. Я цепляюсь за него, боясь утратить равновесия на скользящих каблуках по снегу, и беспокойно оглядываю его вмиг появившуюся страсть к гневу, когда глаза моего личного чудовища почти светились искрами в темноте от сверкающего в стороне неяркого фонаря.