– Кэтти! Кэтрин! – поцеловав Гарри, Роза выпрямилась, и увидела, что дочки в спальне нет. – Кэт! – палочка сжата в руке, в душе худшие чувства. И злость на себя. Но нет, малышка жива… Она вжалась в стену соседней комнаты, с ужасом глядя на того, кто наставил на нее палочку. Мужчина усмехается, с откровенной ненавистью смотря на девочку. Розалина без раздумий нацеливается и произносит «Кру…». Но договорить не успевает.

– Авада Кедавра, - и луч по направлению к Кэт… Ни секунды не думая, Розалина бросилась к дочери, так быстро, как только могла. Оттолкнуть, закрыть собой, что угодно. Она не даст ему убить ее ребенка. Кем бы он ни был для нее раньше, и в глубине души всегда, – дороже Кэтрин у женщины не было никого. Единственная дочь, от все-таки любимого мужа… Она хотела его любить и любила. Ей хотелось верить, что любила… Именно падение женщины, а не девочки, привело убийцу в чувство. Ребенок, как две капли воды похожий на мать, кидается к телу, всхлипывая, напрочь забыв о нем. Но мужчина больше не поднимает палочку. В голове осознание, кого он только что убил. Что он промахнулся. Женщина еще жива, тяжело дышит, стискивая слабеющими пальцами палочку. Шепчет «Империо» и заставляет убийцу уйти. Не для того, чтобы спасти Кэтти, она как нельзя лучше понимает, что он и не тронет девочку. Чтобы спасти все же дорогого ей человека от заключения в Азкабан. Она знала, что он не был таким, знала, что его таким сделало… И понимала, что это меньшее, что она может сделать для него. Меньшее и единственное… Чары Анны спали после Авады, оставив ужасное осознание того, сколько ошибок она успела сделать и как они были жестоки… Это осознание и заставило дать ему уйти. Женщина до крови стискивала кулаки, лишь бы не кричать от чудовищной боли, разрывавшей тело. Не напугать Кэтрин, только не напугать еще сильнее…

***

Вопрос, кому передать дар, был решен для нее еще в младенчестве Кэтрин. Дар мог помочь ей защититься от Хранителей. Он был ей нужен. Да, за него придется заплатить, но он даст малышке больше шансов выиграть в этой борьбе. С последним вздохом она передала дар единственному человеку, любовь к которому не была обусловлена даром ни в малейшей степени. Своей дочери. Выдохнув, Розалина закрыла глаза. Финалом игры стала жизнь… Как и должно было быть… И где-то очень далеко женщина в длинном черном платье, отойдя от зеркала, закрыла лицо руками, не оглянувшись на валькирию в белой мантии, откровенно разрыдавшуюся после увиденного. Как бы необходимо это не было, как бы сознательно Анна, да и Оливия, не влияли на жизнь Розалины, то, что они сделали, причиняло обеим чудовищную душевную боль.

«Необходимо пожертвовать жизнью одного, чтобы спасти многих» - правило Кодекса валькирий. Одно из самых жестоких… Исполнение которого только что стоило жизни женщине, обреченной на смерть, когда она еще не родилась. А двум людям, мужчинам, вплетенным в паутину этого правила по роковой необходимости – человека, которого оба любили и который для обоих был смыслом жизни. Три судьбы, связанных нитью общей беды. Три человека, заплативших за чужую игру… Вот только, думала Анна, глядя на маленькую девочку с каштановыми кудряшками, рыдавшую, зарываясь лицом в испачканный помадой халат Розалины, три ли? Или все-таки больше?