– А вы, тем не менее, садист. Бесчувственное бревно, которое ничего дальше собственного носа не видит. Итак, три оскорбления. Три вечера, я правильно подсчитала? Или считать пословно?

– Вы снова меня злите? Не советую… - я пытался держать себя в руках, хотя так и подмывало сказать ей какую-нибудь гадость. Странно, очень странно. Обычно без причины у меня такого чувства нет, а тут на тебе…

– Я вся дрожу, профессор. Мы можем идти или мне тут всю ночь торчать? – нет, она определенно нарывается. Но зачем?

– Пошли… - подав ей флаконы с зельями для кентавров и тому подобных созданий, я вместе с ней отправился в Лес – негоже шестнадцатилетнюю девочку туда пускать одну и в полнолуние. А то кто Римуса знает… Вдруг не выпил лекарство.

Уже почти на опушке я почувствовал холод. Реддл тихо пискнула и остановилась. Боится… Возникал страх, леденящий душу. Это ни с чем не спутаешь, да и меня могло ждать такое будущее, если бы не Дамблдор – он меня спас от Азкабана… Но что дементорам надо в Хогвартсе?

– Давайте зайдем к Хагриду, я боюсь… - в мое плечо вцепилась рука Кэтрин. Пальцы девушки действительно дрожали, это чувствовалось даже сквозь две ткани.

– Не бойтесь. Они не тронут. Скорее всего, просто летят куда-то мимо школы…

– Нет… - покачала головой Реддл, – оглянитесь… - я послушался. Темная фигура летела прямо на нас, откидывая капюшон…

– Экспекто Патронум! – я не слышал, как к моему голосу примешался еще один… Дементор отлетел, но его отогнали две лани. А у меня лишь один Патронус.

Реддл убрала палочку. Откинула волосы со лба и направилась со своей ношей к лесу. Я поспешил следом:

– Это твой Патронус изначально или он стал таким?

– Патронусы не меняются. Я вызываю его уже два года и он всегда был ланью, у вас тоже… Странно… - у меня как раз нормально, у Лили был такой же. А вот у Кэтрин…

– Кто тебя научил вызывать Патронуса? – в шестнадцать лет и такой яркий. Она очень способная волшебница…

– Римус. Он многому меня научил, мне его искренне жаль. Оборотень – это ужасно. Он очень одинок, зря вы с ним так сегодня…

– Это твоя вина, ты меня злила.

– Римус никогда никого не обижал. Папа даже разрешил ему жить у нас… И у него никого, кроме меня и Гарри, нет. Даже друга - и того нет. Ну разве что папа, но все-таки Римусу неловко перед моей семьей.

– У него были друзья. А у меня их никогда не было. Римус не рассказывал, как они дразнили меня в школе? Думаю, что нет…

– Зато у вас была любимая. А Римус не может позволить себе любить, у него никого не может быть… Но мне в какой-то степени жаль и вас. В сущности вы не злой, но срываете свои обиду и боль на окружающих. А они считают это злобой.

– А ты, значит, не считаешь, что я злой? – я усмехнулся. Но возникало чувство, что она смотрит в душу.

– Не считаю… У вас не было друзей, вы безответно любили много лет, с вами, скорее всего, плохо обращались в семье. Вы работаете там, где не хотите… Человек, который мог бы быть вашим другом – издевался над вами. Я о Джеймсе Поттере.

– Поттер никогда бы не мог быть моим другом, ясно? – внезапная вспышка гнева заставила меня сжать руку девушки. Наверно, очень сильно… Потому что, вскрикнув, Кэтрин вырвала руку. Лицо ее вспыхнуло хорошо различимой при свете Луны злостью.

– Зато Лили считала вас другом! Пока вы не оскорбили ее. Она была из семьи маглов, да! Но моя мама тоже. Что, я теперь полукровка? Осквернение рода Салазара Слизерина? Мама отдала за меня свою жизнь, она спасла нас с Гарри! Не чистота крови играет роль, а душа! Малфои ведь чистокровны. И какие они? Хорошие?

– Знаешь, ты очень умна для своего возраста. Но зачем тебе лезть к другим людям в душу? У тебя все есть, чего не хватает? Ты, в конце концов, валькирия, ты можешь такое, что нам и во сне не снилось! Зачем тебе нарываться на отработки, тратить свое время? Трать его с пользой для себя! – сдерживаемая злость на нее прорвалась наружу. Почему для своего развлечения она выбрала меня? Со всеми шелковая, а я тоже не мальчик для насмешек…

– А вы знаете, что значит быть валькирией? Вы знаете, какой это груз? Знать события наперед, слушать во всем Совет Десяти – это мировое сообщество таких, как я. Для меня хуже каторги, когда кто-то поворачивает маховик времени. Меня коробит просто, а я улыбаюсь. Я сову не могу завести – она не выдержит моей ауры, Гарри Хэдвиг от меня прячет. А мой максимум – это кошка! А самое противное и страшное – мы даже любить не имеем права. Нам выбирают спутника жизни. И изменить мы не вправе. И я даже не знаю, умеем ли мы любить по-настоящему. Вот что такое валькирия. Вы себе хотели бы такой жизни?! Я Грейнджер уже ненавижу! Она три раза в день возвращает время назад, у меня головокружение не проходит. Весело? – Кэтрин аккуратно поставила флаконы на землю. – Вы бы лучше подумали, почему я срываюсь именно на вас… Хотя, конечно, вряд ли вам это важно… Ариведерчи! – через несколько мгновений фигурка в темной мантии стучала в дверь хижины Хагрида.