– Да…

– Как, кстати, твои с ним отношения? После его носа, - я знал, что Северус разбил Малфою нос, но не осуждал его за это ни капли. После того, что Малфой сделал с его любимой, он это заслужил.

– Ничего. Мы снова дружим, - усмехнулся Северус. – Знаете, я вот думаю, зачем он оставил Кэт Мантию? Он писал, что она пригодится ей и он хочет ей помочь. Но почему не кто-то еще? Ей было всего девять, когда он погиб!

– Потому… - я вздохнул. Я семнадцать лет хранил тайну. И настала пора открыть ее кому-то еще. И я подумал о Северусе. За эти четырнадцать лет, что он помогает мне, что прошли с тех пор, как он пришел ко мне, он стал мне очень близок. Как внук или даже сын. Этому мальчику я доверял как себе. Потому что знал - он не предаст, он слишком сильно хочет исправить свою ошибку и слишком любит Кэтрин и любил Лили.
– Потому, что он… Впрочем, тебе лучше увидеть самому. Пойдем ко мне, - мы поднялись в мою башню. Я достал из шкафчика флакончик с серебристым содержимым и вылил воспоминания в Омут Памяти.

– Только не говори больше никому. Особенно Кэтрин, ты поймешь, почему.

Мы погрузились в воспоминание вместе.

Церковь, маленькая, сельская. Старенький священник проводит обряд крещения. На руках молодой женщины, мне лично незнакомой, малышка, около полугода девочке. Рядом с ней Розалина, Томас и молодой парнишка, не старше девятнадцати лет, с растрепанными черными волосами. Ни следа Римуса Люпина, ночь, полнолуние… Обряд проведен до конца. Ребенка нарекли именем Кэтрин Саманта Реддл…

– Я не понял. Это что значит? Ее крестили дважды? – мы вынырнули и Северус смотрел мне в глаза. – Я жду объяснений!

– Ее крестили дважды, да, но первый раз настоящий, не второй. Это было ее первое крещение. И вот тебе ответ на твой вопрос про Мантию.

– Я понял. Полнолуние, Люпин не мог там быть… И никого кроме Джеймса… Это ведь Джеймс был? – я кивнул. – Тогда я все понял…

– Что ты понял? – за окном шел ливень. Северус вцепился пальцами в спинку стула.

– Крестный Кэтти не Люпин, а Джеймс, - оглушительный раскат грома, – и она об этом не знает… Я только одного не пойму, – еще один раскат, – зачем так долго врать?

– Это было не наше желание, а Розалины. Не говори Кэт!

– Не скажу. Пока не поговорю с ее крестной.

– Ты ее знаешь? – поинтересовался я.

– Да, это Тезла-Экала. Ледяная Королева Времени, - еще один раскат грома поставил в нашем разговоре жирную точку. Я оглянулся на окно, а когда повернулся, то увидел лишь закрывающуюся дверь и услышал сердитые шаги за ней.

Он знал тайну. Но он не знал всего, потому я поспешил его окликнуть. И предложил показать еще одно воспоминание… Северус долго размышлял, но все же согласился. Я перелил в Омут содержимое другого флакона с иным воспоминанием. Северус скрестил на груди руки, лицо его выражало сердитость и недоумение. А еще скептицизм. Признаюсь, я и сам не понимал смысла той лжи, что мы говорили всем вот уже более семнадцати лет. Тайну знали только двое ныне живущих. Даже сам Римус искренне считал себя крестным Кэтрин. Только я и Том знали все. Но не столь давно, лет пять назад, я посмотрел то, что собирался показать сейчас Северусу. И я понял причину лжи… Правда могла стоить жизни Кэтрин. Такова была цена за… Впрочем, об этом в свое время…

– Ты поймешь меня и Тома, мой мальчик, поймешь… - Северус склонился над Омутом. Я последовал за ним.

Это было воспоминание Розалины. Точнее, их было несколько в одном. Последнее, что осталось от нее – ее воспоминания.

Сцена происходила в доме Поттеров, на кухне. В ночной тишине слышалось сопение ребенка, ровное дыхание Лили за стеной. Стук часов. Шелест листьев за приоткрытым окном… У окна, пропускавшего лунный свет, стояла молодая женщина, ей было не больше двадцати пяти лет. Длинные каштановые волосы закрывали спину и плечи. Лица не было видно.

– Почему я должен лгать ей, скажи мне. Я никогда не смогу назвать свою крестницу своей крестницей. Я буду врать ей всю жизнь. Почему, Розалина? Почему ты поступаешь так? – Не сразу в темноте различался силуэт сидевшего у стола Джеймса.

– Ты ведь хочешь, чтобы она была жива? Верно? Ты любишь малышку, Джеймс, я знаю… - боль слышалась в ее голосе. Безграничная боль…

– Я хочу, чтобы она была жива. Но разве это будет стоить ее жизни?

– Да, Джеймс… Пойми, если бы я не сделала этого, они забрали бы ее. Она Избранная, а если она узнает правду, если все выяснится, они убьют Кэтти. Эти создания не знают жалости, Джеймс, – она помолчала некоторое время.
– Я дала ей имя, которое будем знать лишь мы с Томом, ты, Анна Экала и Хранитель Тайны. Я скоро выберу его. Зная имя, они призовут ее к себе. Она не придет и они сами придут за ней… - она оборвала свою речь на полуслове.

– Но почему она не должна знать?

– Знание Кэтти станет знанием для них. Ты просто не понимаешь, с кем мы имеем дело. Они как дементоры. Забирают все лучшее и высасывают тебя по капельке.

– Тогда зачем им дочь валькирии? – недоумевал Джеймс. И вместе с ним Северус.

– Есть одна вещь, что им нужна. Диадема Света. Владеющий ей становится сильнее всех на свете. Он может подчинить себе ифритов, валькирий, великанов. Он волен выполнять любые свои желания.

– Но…

– В руках зла Диадема очень опасна. Она воскрешает мертвых, поворачивает реки вспять… Это самая опасная вещь в мире!

– Но при чем вообще тут Кэтрин? – прервал ее Джеймс.

– Раз в много лет Диадема выбирает себе владелицу. Она обязательно должна нести в себе свет. В основном это валькирии или те, кто ими станут. Так вот, Диадема не попадает к ней, но любое желание такой девущки исполняется тут же. О ней словно заботятся свыше. И Диадема тогда не опасна. В руках добра…

– И Кэт стала такой вот Избранной? Но с чего ты это взяла?

– История Валькирий, милая книга. И там никогда не пишется то, чего нет на самом деле. Кэтти нужна им как Королева, которую выбрала диадема. Которая может заставить диадему творить зло. Но Кэтрин не станет. А убивший Королеву Диадемы, сам станет Королем.