Пленница ослушалась приказа, и Валум потерял терпение. Как в раскрытой книге он читал в ее позе презрение. Кто она такая, чтоб вести себя подобным образом в его присутствии? Он как-никак первый магистр, Глава союза тринадцати городов. Уважаемый и почитаемый среди людей за ум, проницательность и дальновидность. При его правлении столица, а вместе с ней и союз достигли рассвета. Валум Здравомыслящий - вот как его прозвали в народе.

– Покажи татуировку, - он кивнул солдату за спиной пленницы, и тот вывернул девушке руку так, чтобы магистры, наконец, увидели знак на ее плече.

На бледной коже отчетливо выделялся рисунок в виде шестиконечной снежинки - знак правящего дома Морана. Татуировка была сиреневого оттенка, как утоптанный снег.

– Насколько мне известно, у владыки Морана один ребенок, - сказал магистр Бриса, когда шепот в зале утих.
–  Дочь Дейдра по прозвищу Бесстрашная. Она знаменита в наших краях отвагой и безжалостностью. Есть основания полагать, что сейчас перед нами стоит именно она.

– Снежные у нас в руках, - в предвкушении потер ладони магистр Норта.
–  Владыка не станет рисковать единственной наследницей и подпишет любой договор, какой мы ему подсунем.

– Чушь, - девушка впервые заговорила с момента, как попала в плен. Ее голос походил на ледяную капель - свежий и искрящийся, но в то же время холодный.
–  Владыка не пойдет на сделку с теплокровными. Вы – корм под его ногами. Заключить союз с вами все равно, что заключить союз с червями.

– В таком случае, - ответил Валум, - он получит твою голову отдельно от туловища. В твоих интересах, чтобы этот договор состоялся.

– Смерть меня не страшит, - вздернула подбородок непокорная.

Валум хмыкнул. Не зря ее прозвали Бесстрашной.

– Возможно, она испугает твоего отца, - возразил он, а затем махнул солдату: - увидите.

Дейдра не позволила теплокровному вновь дотронуться до себя. Хватит с нее одного прикосновения. Она все еще ощущала тепло в том месте, где его пальцы встретились с ее кожей. Отвратительное чувство. Кожа людей обжигала как огонь, причиняла боль. Ведь температура их тел намного выше температуры морейцев.

Она сама пошла в указанном направлении и вернулась в комнату, где ее держали до этого. В такую же отвратительную, как и все прочие помещения этого дома. Хуже всего были окна, через которые проникал солнечный свет. Его Дейдра ненавидела даже сильнее огня и теплокровных.

Она подкралась к окну, избегая полосы света, и задернула занавесь. Комната погрузилась в полумрак, но и он был чересчур светел по сравнение с темнотой, царящей в ее родном доме.

Дейдра села на кровать и закрыла лицо руками. Никогда прежде она не плакала, но сейчас несколько непрошеных слезинок скатились из глаз и точно маленькие льдинки упали на толстый ворс ковра. Она плакала не от страха перед смертью. Тут она не солгала - смерть ее не пугала. Дейдра плакала от унижения.

Она – гордая и непобедимая - угодила в ловушку. Лучше было погибнуть на поле боя, чем запятнать себя позором. Теплокровным не понять: для нее нет пути назад. Ей никогда не вернуться домой. Морейцы не прощают слабости, даже если ты единственная дочь владыки. «Нет, не так», - поправила она себя.
– «Особенно если ты единственная дочь владыки».

Глава V

Джеймс быстро приноровился к удобствам камеры, а точнее к их полному отсутствию. Жизнь с матерью в тесной коморке при кузнице едва ли была комфортнее. Похлебка, которой кормили заключенных, показалась ему вкуснее той, что он ел дома. В целом заточение было не так уж паршиво, если бы не сосед по камере.

Элай развлекался тем, что ловил крыс и натравливал их друг на друга, устраивая бои. Еще он любил доводить охранника, за что был пару раз бит и Джеймс с ним заодно. Поэтому новость, что суд состоится завтра пополудни, Джеймс воспринял с облегчением. Нет ничего хуже долгого ожидания. Правда, ночью он не сомкнул глаз. Все думал о том, как сложилась его судьба. Неделю назад он грезил, что разбогатеет, и они с мамой заживут в свое удовольствие. А теперь прах матери развеян над зимним лесом, а его самого скоро повесят. Джеймс не строил иллюзий насчет себя. Жители деревни давно точили на него зуб. Они не упустят шанса избавиться от него раз и навсегда.

– Хватит ворочаться, - Элай пнул его.
–  Не то отправишься спать на голый пол.

В отличие от Джеймса Элай всегда спал как младенец и храпел при этом как медведь.

– Возможно, это моя последняя ночь, - сказал Джеймс.
–  Не хочу тратить ее на сон.

– Что ж, - Элай повернулся к нему спиной, - по крайней мере, я снова буду спать один.

Но утром, когда солдаты пришли за Джеймсом, она захватили и Элая. Деревенский Глава решил не созывать людей для суда дважды, а сразу покончить с обоими.

Сокамерников вывели на площадь перед каменным домом. Под ночным небом, усыпанном звездами, собрались все жители деревни. Дети и те были здесь. Ждали зрелища.

Суды в деревне проходили быстро. Последнее слово было за деревенским Главаой, и в этот раз все, включая обвиняемого, знали, каким оно будет. Конечно, заслушали свидетелей. Например, дубильщика кожи, который видел, как снежный отпустил Джеймса. Еще несколько селян наблюдали, как он выходил из леса в тот роковой день. Благодаря показаниям и происхождению его признали шпионом снежных. Робкие попытки оправдаться никто не слушал. Деревенский Глава с облегчением в голосе, точно избавлялся от мусора, приговорил Джеймса к смертной казни через повешение.