По аналогии с переходным типом по 3т, блок назывался переходным. Только смысл другой: не от человека без чёткой линии укоренения к человеку с постоянным преобладанием, а от человека без ментального знака - к человеку со знаком. Над зерном элариевого накопителя, что было вставлено в приёмник, поднималась проекция книги, Аиртон пытался сосредоточиться на читаемом, но сосредоточиться не получалось. Изнутри помещение блока было полностью белым, как бы растворяло в себе, стирая личное, делая частью общего. Аиртон вспомнил ярко, почти до полного переноса, как впервые прикоснулся к магии, почувствовал дар.

В тот далёкий день он, задавшись целью прочитать хоть одну взрослую книгу, проник в библиотеку матери, схватил первый попавшийся накопитель, вставил дрожащими пальцами в приёмник. Выяснилось, что выбор его пал на труд великой Утли - "Об астральном аспекте ментальных структур второго порядка". А что происходит, когда знакомимся с произведением умного автора? Вступаем с ним в диалог, только не в простой, а в ментальный. И пусть ничего из прочитанного Аиртон не понял, зато почувствовал, как в голову что-то пытается проникнуть. Он отшатнулся, он испугался, и, подстёгнутый этим испугом, поставил свой первый ментальный барьер. Всё вокруг выцвело, потускнело, и так до тех пор, пока накопитель в приёмнике не взорвался, а из самого приёмника не посыпались шестерёнки...

Сегодня Аиртону исполнилось шестнадцать, и кто знает, не станет ли этот день последним? Пустотник - таков его приоритет, пусть и родился в квинту Сущего, под знаком Жертвенника. Другими словами, аномалия, выход за рамки, новая тема в узоре мира. Основное преимущество Аиртона - сопротивление ментальной магии, но здесь же и корень проблемы, поскольку должно быть сегодня сломлено, преодолено. Машина, известная как ментальный маркировщик, или ме-м, поставит на ментальном теле метку, дабы занести потом в ментальный реестр, сделать доступным для Покрова, и так далее, и так далее. Это если всё пройдёт гладко. Если же нет, то ментальное тело Аиртона, его разум, погибнет, а следом и он сам. Да, вероятность плохого исхода довольно низкая, но всё же есть, и это удручает.

Из динамика где-то под самым сводом звучит сигнал, затем голос Атхлона:

– Пора, Аиртон, время пришло.

– Разоблачайся здесь же, - добавляет Алистер, - затем перенесу.

Несколько раздосадованный тем, что кураторы не появились даже в виде проекций, Аиртон начинает расстёгивать пуговицы мантии. Те спереди, вытянулись вдоль середины груди в строгий ряд. Как только одежды сложены, следует мгновенный перенос - без напутствий, опять же, без прощальных слов. "Но, может, так и нужно?
– успевает промелькнуть мысль, - может, так и правильно?.."

Аиртон в большом зале, перед махиной маркировщика, подходит к ложементу в нижней его части. По сторонам от ложемента два механических ме-га, один из них говорит:

– Мы для того, чтобы помочь. Ничего не бойся. Занимай место вот здесь.

Следуя их указаниям, он ложится, защёлкиваются фиксаторы. Самый последний, похожий на юркую змейку, охватывает голову на уровне лба. Ме-ги отходят к панели пульта, что-то переключают, и через мгновение процедура установки ментального знака начата.

Аиртон слышит нарастающий гул, чувствует, как по обручу-змейке бегут импульсы. Мир стремительно выцветает, но зубчатые колёса при этом не появляются. "Хороший знак, или плохой?
– теряется он в догадках.
– Будем надеяться, что хороший..." А кругом уже чернота, и обжигающий холод, как если бы оказался в космическом пространстве. Аиртон слышит голоса - множество голосов, со всех сторон тянутся подобные нитям лучи, а сам он подобен кроваво-красному шару Григлы, виденному когда-то в обсерватории. И нитей всё больше, как бы рвут с шара струпья, обнажают раны, но боли Аиртон не чувствует - вообще не чувствует ничего. Сейчас он способен лишь наблюдать, и наблюдает - бесстрастно следит за тем, как к ментальному его телу тянется сыплющий искрами луч. Вот коснулся, оставил линию, повёл другую. Мечутся лучи-нити, ментальное тело пульсирует часто, готовое вот-вот лопнуть, но всё же не лопается, выдерживает. Как только луч уходит, на Аиртона вновь обрушивается темнота, вбирает в себя, стирая общее, обозначая через цепочку символов личное...

Квинта Сущего, 20-й день 2-го месяца

Проходит декада, прежде чем Аиртон восстанавливается, и вот на ногах, обсуждают с Фаффом распределение. Они на балконе, закрытом перепонкой силового поля, балкон опоясывает лазарет академии на четвёртом ярусе.

– Из трёх предложенных вариантов близок только один, - говорит Фафф, - иные решения были б ошибочными. Имею в виду работу на Салме.

Фаффу поставили знак три квинты назад, и с тех пор он изменился, изменился всерьёз. Впрочем, уже не тот и сам Аиртон. Нет между ними и прежней дружбы, словно бы поднялась стена. "По большему счёту, дело даже не в знаках, - думает Аиртон, - а в том разладе, что наметился ещё при нашем "большом плавании". Видимо, в той точке мы разошлись, и продолжаем, продолжаем расходиться".

– Тоже есть такой вариант, - говорит он, - тоже склонялся к нему.

– Тогда решено, - говорит Фафф, - отправляемся как пара "контролёр - пустотник".

– Хорошо.

В то же самое время через обозреватели на них смотрят кураторы.

– Хорошая была курия, - говорит Атхлон, - даже жаль расставаться.

– А мне жаль, - говорит Алистер, - что не всё получилось так, как хотелось.

– Хватит уже об этом, - следует резкий ответ, - напрасная трата ментальной энергии!