Получив, очевидно, некий ментальный импульс от Авангара, Горгий кладёт руки на самоцветы. Правую на горящий белым, левую - на тлеющий зелёным. Через Горгия заклинание преображается, выходит на новый уровень, и вот уже правая его рука в ореоле жёлтого, а левая - в ореоле голубого. Два этих потока сходятся, и витамаг охвачен светом полностью, но не жёлтым или голубым, а оранжевым. Подобно сальной свече, фитиль которой подожгли, Горгий на глазах уменьшается. Кожа его обвисает складками, пот в прямом смысле льёт ручьями, распространяя по камере резкий запах. В самоцветах со стороны Авангара появляется по оранжевому огоньку, тот протягивает к камням руки, накрывает.

– Всё в порядке, - говорит, - идём строго по структуре.

Вместе с тем рядом с Аиртоном и Айлин поднимается стенд. Ползёт медленно, как будто Горгий вытягивает его руками. В верхней части конструкции гнёзда, в них два кристалла - те самые ловушки, куда были пойманы призраки. Оранжевой вспышкой, будто ещё одним кристаллом, над стендом поднимается энергосфера, как раз на уровне рук пустотника и волшебницы Плазмы. Обессилевший, Горгий повисает на компенсаторах, оранжевый ореол вокруг тела вспыхивает ярче, а затем угасает. Аиртону это не нравится, не уверен, что так и должно быть.

– Продолжаем, продолжаем, - отдаёт голосовую команду Авангар, - не останавливаемся!

Общения с группой Горгий избегал, и избегал настойчиво. Почему так, Аиртон и не задумывался, казалось очевидным: неприятно показываться в столь безобразном виде. Однако, дело было отнюдь не в этом, а, как выяснилось, в страхе. Причём не только перед Авангаром (хотя перед ним - в первую очередь), но перед всей группой, перед проектом.

– Не понимаю тебя, - сказал Аиртон, когда услышал это признание.

Сделано было с глазу на глаз, вдали от воительниц, от других членов группы, и уж тем более от сканеров.

– Почему, - Горгий оттянул груди, подобные женским, - почему, как считаешь, со мной сделали вот это?

– Таковы нужды проекта, - ответил Аиртон.

– Угу, ибо я в него, видите ли, хуже всех вписался. Ты почувствуй, почувствуй, как этот ваш контролёр обосновывает!

– Перестань, - прервал Аиртон, - он такой же наш, как и твой.

– Я вас боюсь, всех вас боюсь, - прошептал-просипел Горгий, - потому что убьёте.

– Кого?
– не понял Аиртон.

– Да всех, всех!..
– сорвался витамаг.
– С меня начнёте, а Системой закончите...

– Глупости говоришь, - покачал головой Аиртон.

– Забудь, - отмахнулся Горгий, - всё забудь - бессмысленной было затеей...

О разговоре этом Аиртон, конечно, рассказал Авангару. Потому, по всей видимости, ничего подобного больше и не повторилось.

Следующий отрезок заклинания, вступают Аиртон и Айлин.

– Наша очередь, - говорит волшебница.
– Собираем, концентрируем и пробиваем.

– Держи меня крепко, - Аиртон протягивает правую ладонь.

– Хорошо, - Айлин берёт, переплетает пальцы.

Пустотник поворачивается к энергосфере, погружает в неё руку в перчатке. И переходит.

– Переход!
– озвучивает для остальной команды.

Оранжевое тлеет, перетекает в лиловое - лиловый океан. Как и обычно здесь, Аиртон в бронекостюме, Айлин же приняла вид эфемериды. Обнажённое тело, широкие крылья бабочки, мерно взмахивает.

– Что-то не так?
– спрашивает.

– Нет, всё в порядке, - отвечает Аиртон, - просто красива, очень красива...

– Ага.

Яркий белый свет и тусклый зелёный обрисовывают два силуэта, затем мерцание, и над лиловой гладью появляются Ксан и Иероним. Тоже в бронекостюмах и тоже левитируют. Смотрят не столько на Аиртона, сколько на Айлин. Ксан, шумно сглотнув, говорит:

– Не сочти за нескромность, но выглядишь потрясающе!

– Спасибо, - отзывается волшебница, - я уже поняла.

– Ладно, - говорит Аиртон, - не отвлекаемся. Центр этого места все чувствуют, или один только я?

– Я тоже чувствую, - кивает некромант, - совсем недалеко. Полетим или переместимся через Эфир?

– Полетим, - говорит Аиртон, - не будем рисковать.

Вскоре на месте, у средоточия, и это корабль. Находится в постоянной метаморфозе, буквально размыт между эфирным планом и ментальным. То сгусток тумана, пронизанный изумрудными искрами, то нечто, Аиртону недоступное, воспринимаемое, как точка синего на лиловом.