— Да, мэм.

Камаль в сопровождении охраны вышел из комнаты, Джессика ничего не могла с собой поделать, но у нее было такое чувство, что сегодняшний день оказался слишком тяжелым, всего сегодня было слишком, и чувствуя тяжесть своей ноши, она подумала, что, наверное, никогда не сможет от нее освободиться, чтобы опять зажить той жизнью, которую она хотела. Она подумала, что, возможно, уже никогда не сможет стать той свободной Джессикой.

Камаль мерил шагами толстый ковер гостиной резиденции президента. Гостиная была официальной — антикварная мебель, идеально подобранные произведения искусств, безделушки, чисто символические, но ничего личного. Конечно, комната была спокойной и элегантной также, как и ее владелица, но здесь не было ее личности. Он подозревал, что президент мало проводила времени в этой гостиной.

— Господин посол? — агент просунул голову в дверь. — Президент уже находится на пути сюда.

— Да, спасибо, — ответил Камаль, глядя на свой экран телефона, на очередную, уже десятую по счету смс-ку за последние два часа от его охраны, ожидающей его за пределами Белого дома. Процедура секретной службы Белого дома не разрешала им входить внутрь, поэтому его водитель и охранник ждали в машине, как и всегда, но как только произошло покушение на президента, они занервничали, поскольку посол был не в их поле зрения. Неважно, сколько раз он писал им, что находится в полной безопасности, они продолжали бомбить его смс-ками, проверяя все ли с ним в порядке.

Он отправил короткий ответ, подтверждая, что с ним все в порядке, а потом опять стал расхаживать взад-вперед. Камаль удивлялся сам себе, так как он нервничал. Находится в экстремальной ситуации, было для него привычным (несколько часов назад он находился в самом эпицентре), да он переживал, но не за свою жизнь, скорее он был в ярости, что кто-то посмел выстрелить в нее. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы не рвануть в темною ночь на поиски ублюдков, которые пытались убить президента. Он был горяч в гневе, поэтому представлял, как сожмет свои руки вокруг шеи какого-то террориста-мудака, который решил, что может нанести ущерб этой стране, застрелив женщину-президента.

Он пару раз качнул головой, пытаясь развеять свои эмоции. Несмотря на то, что он увидел, что она пришла в себя и разговаривал с ней, увидел, как она по-прежнему очаровывает гостей на своем приеме, но он все равно испытывал физиологическую потребность прикоснуться к ней, чтобы успокоиться, что она не ранена и не впала в посттравматический синдром.

Дверь распахнулась, и Джессика шагнула внутрь, закрывая за собой дверь. Он остановился и посмотрел на нее, она замерла, поймав его взгляд. Ее глаза были уставшими, и в уголках губ залегли складки от напряжения. Во время суматохи со стрельбой ее красивое темно-синее платье порвалось внизу. Видно, в какой-то момент она сняла свои высокие шпильки, неся их в руке, словно девушка, идущая домой с ночной вечеринки.

Он шагнул к ней, ему необходимо было дотронуться до нее, омыть своим дыханием. Она настороженно смотрела на него, но при этом казалась такой уязвимой.

— Ты нормально себя чувствуешь? — тихо спросил он.

Она кивнула, и тут он проиграл свою битву, протянув руку и захватив ее в свои объятия, с силой прижав к груди. Она вздохнула и обмякла в его руках, они стояли и дышали в унисон, завершая вместе этот длинный день.

Джессика первая подняла на него глаза, сделав глубокий вдох и выпрямив спину. Он тут же отпустил ее.

— Тебе предоставили все, что ты хотел? Хочешь чего-нибудь выпить или съесть?

Он взял ее за руку и подвел к дивану.

— Все нормально, ты все закончила? Не стоит больше беспокоиться об остальных. Позволь мне позаботиться о тебе. Как ты?

— Я в порядке. Но я расстроена. Кто бы это ни был, он сбежал. Как такое могло произойти? Никто не выходил из Белого дома после того, как было совершено нападение. Черт побери, почти никому никогда не удавалось проникнуть на территорию с целью совершения нападения, начнем с этого. Такое было несколько раз в истории президентства, и им никогда не удавалось так далеко продвинуться, чтобы добраться до президента или любого из сотрудников Белого дома.

Камаль наблюдал за ее тонкими напряженными чертами лица и боролся с желанием разгладить ее морщинку, появившуюся у нее между бровей. Ее щеки и кремовый цвет лица побледнели, она выглядела усталой, но ее голубые глаза горели от волнения.

— И никто никогда не бомбил самолетами здание одиннадцатого сентября. Террористы будут придумывать новые способы атаки, новые угрозы. А вы продолжите изобретать новые способы защиты и обороны, чтобы остановить их. Этот танец стар, как сама человеческая раса.

— Полагаю, что вы правы, — согласилась она. — Мне не по себе от того, что они свободно передвигаются по Штатам. Не потому что я боюсь за себя, а потому что не хочу иметь врага невидимку в стране, который предполагает, что он неуязвим. И это придает ему силы.

Камаль положил руки на колени, стараясь не дотрагиваться до нее. Видно, ее первоначальные обнимашки были ответной реакцией на шокирующие события сегодняшнего вечера. Он точно не мог сказать, помнила ли она вообще то, что произошло с ними перед началом ее пресс-конференции.