Джессика вздохнула, Камаль поцеловал ее в шею и опустился к груди, оставив крошечные поцелуйчики вокруг соска, прежде чем взять его в рот.

— А ты? — спросила она задыхающимся голосом. — Как ты себя будешь чувствовать еще четыре года?

Он выпустил ее с маленький сосок.

— Дорогая, я только начал выполнять свои новые обязанности. Еще четыре года позволили бы мне добиться чего-то. У меня есть планы по перепроектированию территории, чтобы сократить использование воды и сделать парк намного комфортнее, чем сейчас, плюс выращивание более половины продуктов, используемых в Белом доме, на самих территориях.

Она зашевелилась, уложив свои бедра между его открытыми бедрами, ей очень так нравилось.

— Есть только одна вещь, которая заставляет меня грустить о том, что я останусь на второй срок, — прошептала она в темноту.

Он посмотрел на нее с нежностью, прочерчивая дорожку большим пальцем по ее щеке.

— И что это?

— Я надеялась, что когда в следующем году, кончится мой срок в должности, мы сможем поговорить о детях.

Его улыбка была теплой.

— А почему мы не можем это сделать в еще один срок в Белом доме?

— Как я буду поспевать растить ребенка и быть президентом?

— Также, как делает любая работающая мать, меньше спит, имеет преданного мужа и няню, которая помогает.

— Ты правда так думаешь? — Ее сердце заколотилось от волнения.

— Я думаю, что ты можешь все, госпожа Президент. Все, что захочешь.

— Ты уверена, что это именно то, чего ты хочешь? — спросил Камаль.

— Сейчас уже немного поздно говорить об этом, ты не находишь? — ответила Джессика, застегнув последнюю пуговицу на своем пальто.

— Никогда не поздно, дорогая. Достаточно взглянуть на нашу жизнь. Мы живое доказательство этим словам.

— Вы готовы взять его, мистер Масри? — спросила пухлая пожилая женщина.

— Конечно, — ответил Камаль, улыбаясь, когда няня вручила ему их четырехмесячного сына.

— Вот мой любимый, — заворковала Джессика, наклонившись, чтобы поцеловать крошечные щечки, которые виднелись под зимней одеждой младенца. — Я не могу поверить, насколько он вырос за эти несколько недель. Он был такой худой в детдоме.

Ребенок загугукал и заулыбался матери, когда отец несколько раз подбросил его на руках.

— Хотя это был хороший детский дом, но у Египта часто не хватает финансов для детских домов. Ты знаешь, что для того, чтобы ребенок процветал, его нужно любить. Питер не получил этого в первые недели своей жизни, но теперь он поправился, подрос и счастлив, и его мать должна двигаться вперед, потому что церемония не может начаться без нее.

— Вы меня звали, сэр? — спросил Питер, сделав несколько шагов в их сторону со своего поста.

— Нет, я имел в виду малыша.

Питер закатил глаза.

— Я же говорил, что это сбивает с толку. Вам не следовало называть его моим именем. Это вносит сумятицу.

— Привыкай, — сказала Джессика, улыбаясь. — Мы не собираемся менять ему имя.

— Госпожа Президент, — произнес главный судья Верховного суда, оглянувшись на большой разделяющий экран за сценой, где стояли Джессика и Камаль. — Вы готовы?

— Да, — ответила она, целуя своего ребенка, а затем и мужа. — Да.

Они вышли на сцену, толпа разразилась аплодисментами, занимая все близлежащие улицы. Массивные телевизионные экраны были установлены на Национальном торговом центре, показывая красивое лицо первой женщины — президента Америки. Джессика стояла, положив руку на Библию, рядом стоял Камаль с маленьким Питером на руках, главный судья начал зачитывать слова. Она повторяла их во второй и последний раз в своей жизни. Но на этот раз все было по-другому. На этот раз она была здесь ради своей семьи и ради своего народа, она действительно стала сама президентом, и она была обязана самой себе закончить эту работу.

— Я, Джессика Мари Хэмптон-Масри, — сильным голосом произнесла она, ясными глазами смотря перед собой. — Торжественно клянусь, что буду добросовестно исполнять должностные обязанности Президента Соединенных Штатов и в полную меру моих сил буду поддерживать, охранять и защищать Конституцию Соединенных Штатов.

«Верховный судья США#4» (про Тига Робертса)