– Так что же ты, говори, - она смотрела на него холодным, пронизывающим взглядом. – Давай!

– Я ухожу, - бросил он вместо этого и стал надевать кроссовки.

– Очень хорошо, - выпалила Согдиана и, подхватив свой телефон, исчезла за дверью спальни. Цветы так и остались лежать в прихожей, вместе с конвертом.

*******

Нескоро Согдиана сумела придти в себя после ссоры с Егором, но всё же собралась с силами и отправилась по своим делам. Перед этим она всё-таки решилась позвонить по номеру, оставленному в карточке Азархом. Он ответил практически сразу, но в первые секунды не смог вставить и слова, чтобы как-то прервать сбивчивую, но быструю речь Согдианы. Она прямо обвинила его в том, что он ставит её в двусмысленное положение, присылая свои подарки, и заявила, что ни под каким предлогом не собирается их принимать. В ответ на всё это Вадим попытался успокоить её, сказав, что ни в коем случае не хотел обидеть или причинить какое-то неудобство. Всё, что он хотел, - это только помочь Согдиане в решении её проблем. Также он вновь попытался затронуть тему своих чувств к ней, но Согдиана оборвала его на полуслове, пообещав сегодня же выслать деньги обратно, по адресу гостиницы, в которой он проживает.

Закончив разговор, а попросту, повесив трубку, Согдиана отправилась в клинику к матери. Освободилась она через несколько часов и, выйдя на свежий воздух, со вздохом достала из сумочки кошелёк. Сегодня она снова достаточно потратилась на лекарства, необходимые для лечения мамы, и у неё почти не осталось лишних денег. Конечно, были те сто тысяч, которые ей недавно великодушно одолжила её троюродная тётя, Амина, и они до сих пор лежали дома. Согдиана отложила их на операцию, но и этого было ничтожно мало. Всё, что время от времени зарабатывал Егор, они неизбежно тратили на еду и квартирные расходы, к тому же, теперь у него прибавилось своих забот – другая девушка ждала от него ребёнка, и он обязан был помогать и ей. При одной мысли об этом, сердце Согдианы болезненно сжималось, и она в любой момент готова была расплакаться, но из последних сил сдерживала себя, сцепив пальцы. В самом деле, а кто виноват в том, что так получилось? Несмотря на то, что она корила Егора и таила на него за это обиду и по сей день, умом Согдиана прекрасно понимала, что в чём-то не имеет права его осуждать. В периоды их бесконечных расставаний, особенно, того, последнего, ему тоже было тяжело, и она это знала. Знала она также и то, что мужчина не может долго обходиться без женщины, поэтому они теперь и имеют то, что есть. Быть может, это и правда вышло у него не намеренно, ведь он был в отчаянии, когда они расстались, в таком состоянии он мог натворить много глупостей. Согдиана всё же не могла в какой-то степени не оправдывать его, но и свою боль тоже было никуда не спрятать. Всё-таки он виноват в этом, всё-таки нужно было держать себя в руках, если, как он говорит, он никогда не переставал любить её. А что же теперь с ними будет? Что он ей оставил? Лишь горечь от осознания того, что между ними уже не будет всё так, как прежде.

Она ума не могла приложить, где ей достать ещё денег. На операцию требовалось ещё никак не менее четырёхсот тысяч, а плюс ко всему необходимо было регулярно покупать медикаменты. Друзей, к которым можно обратиться, у Согдианы больше не было. Она и так уже заняла понемногу у всех, у кого только можно, стараясь не думать о том, как будет потом всё это отдавать. Карьера её в любой момент могла рухнуть, она и так висела на волоске. Правда, сегодня, просматривая почту в Интернете, она прочитала несколько писем от поклонников. Многие уже были в курсе её проблем, и некоторые из них предлагали помощь. Небольшую, конечно, но уже от этой поддержки Согдиане было приятно. Люди писали, что скучают по ней и с нетерпением ждут новых песен, появления Согдианы на телеканалах, её концертов, вот только она не была уверена в том, что всё это для неё не закончилось. Она безумно хотела удержаться, она цеплялась за последние ниточки, чтобы не сорваться в эту пропасть, выбраться из которой вряд ли потом будет возможно. Но понимала, что одной ей со всем этим не справиться, и, скорее всего, её любимому творческому и музыкальному делу, в которое она привыкла вкладывать всю душу и сердце, - всему близится конец, как ни печально это было осознавать.

Возвращаясь вечерами к себе домой, она то и дело слышала обрывки телефонных разговоров Егора, которые он вёл с Анной. Чуть ли не каждый день он теперь звонил ей, интересовался её делами, её беременностью и тем, как она протекает. Конечно, он старался сделать так, чтобы Согдиана не слышала этих разговоров, уединялся для этого в ванной или на кухне, но она всё слышала. Слышала, и с каждым разом убеждалась в том, что однажды не сможет больше выдерживать этого, и сдастся. Всё чаще она оставалась на ночь у Кати Цыпиной или же у матери в клинике. Днём она выживала как могла, упорно ездила на поиски работы, старалась везде, где только можно, наскрести денег, но особенным успехом все эти попытки не увенчались. Егор без слов отдавал ей всё, что зарабатывал, но этого хватало буквально на пару дней, и Согдиана опять начинала ломать голову над неразрешимой проблемой.

На фоне стресса у неё стало сдавать собственное здоровье. Она похудела на несколько килограмм и заметно осунулась. Все, кто виделся с ней, в один голос говорили, что она выглядит очень измученной. Видела это и её мама, и это не могло не ранить её. Она умоляла Согдиану не дежурить сутками у её кровати и съездить ещё раз на свидание к Джамалу, если будет возможность. Согдиана и сама хотела поговорить с братом, но свиданий тому пока не разрешали, и ей оставалось лишь ждать удобного случая.

Однажды ночью, когда Согдиана решила остаться ночевать дома, Егор задержался чуть дольше обычного. Он вернулся около полуночи и, приняв душ, оказался в спальне. Согдиана уже спала, вернее, она беспокойно дремала, как бывало чаще всего в последнее время. Услышав, как он опускается рядом с ней на кровать, с неё тут же слетел всякий сон, и она напряглась. Почему-то она боялась того, что может произойти. Точнее, того, что может сделать Егор, а именно, попытаться прикоснуться к ней или ещё что-то большее.

Все её подозрения оправдались, едва только она почувствовала, как он положил руку ей на талию и попытался обнять, прижав к себе. Она резко отстранилась и почти вжалась в стену, возле которой лежала.

– Согдиана, - услышав над ухом его взволнованный шёпот, она ещё больше сжалась. – Я ведь так люблю тебя, Согдиана. Позволь мне любить тебя, как раньше…

– Как раньше уже никогда не будет, - с холодом проговорила она, не поворачиваясь.

– Согдиана, мы всё решим, всё будет хорошо, - шептал Егор, касаясь горячим дыханием её шеи, - я тебе обещаю. Только дай мне стимул двигаться дальше. Одной только твоей улыбки, одного поцелуя мне хватит, чтобы почувствовать в себе прежнюю уверенность, и тогда я горы сверну, Согдиана. Ну же, не будь так холодна со мной, умоляю тебя…

Она молчала, уставившись в стену, и не двигалась. Егор коснулся губами её щеки и, отбросив край одеяла в сторону, рукой стал гладить её бёдра. Она слышала, как участилось его сердцебиение, как напряглось всё тело. Он прижался к ней и попытался осторожно стянуть с неё трусики, а вторая рука уже привычно раздвинула её ноги, но тут Согдиана издала протестующий возглас и довольно грубо оттолкнула его от себя.

Безусловно, ему это было неприятно, но он решил не сдаваться и снова притянул её к себе. На этот раз она развернулась к нему лицом и, в темноте, глядя в его глаза, отчеканила:

– Нет!

Этого хватило. Он резко поднялся с постели и, не сказав в ответ ни слова, вышел за дверь.

========== Глава 22 ==========

После вчерашнего отказа Согдианы, Егор чувствовал себя ужасно. Все эти дни он ещё тайно надеялся на то, что у них всё образуется, что он почувствует тепло с её стороны, но вчера она разбила его надежды на счастливое воссоединение, и он понял, что дела их обстоят очень плохо.

Теперь он решил, что не станет давить на Согдиану и будет лишь ждать. Ждать, когда она затоскует по его ласкам и сама проявит какую-то инициативу. Ну, а если этого не произойдёт, что ж…