– Да, жил когда-то правильный человек и сгинул почём зря, земля ему пухом. Только где она, земля эта, - грустно вздыхает старый зек.
– Зона берлогой ему была, а могила где? Ладно, не стоит прошлое ворошить, уж больше десяти лет минуло. У тебя зато всё впереди ещё. Правда, ты что-то долго баллон к нам катил.

– Полезное образование получал и опыт работы во властных структурах, - шутливым тоном поясняет Панкратов.
– Грамотным вором со связями за год не станешь. А, если серьёзно, то просто пробовал по-другому пожить и мать жалко было. Очень она всегда боялась, что моя жизнь наподобие отцовской будет, судьбы его для меня не хотела.

– Ну, ты даёшь, - ухмыляется зек.
– А тебя не научили твои умные профессора в институте, что судьбу не обманешь, сколько не пробуй. Это не карты. Многих заносит сюда по случаю, как ветром мусор во двор. А ты не такой, на шального крадуна не похож - масть держишь, сразу видно. Люди тебя уважают, а мужики и козлы боятся, так и должно быть. Ты же потомственный вор, наследник отцовской короны. Захочешь, в память о нём влиятельные законники покумекают и посвятят тебя в воровской сан. Так бывает. Тем более, что косяков у тебя нет и тюремный опыт уже имеется. А родительницу твою понять можно, сама всё про зону знает. Короче, Санёк, на роду у тебя написано - и масть и власть. А пока считай, что отец за тебя вроде как мазу держит. На том и покончим, откладывай инструмент и присоединяйся.

– Нет уж, тогда без меня, - отказывается второй игрок в карты, кивая в сторону Панкратова.
– Фуфло в колоду заряжать тоже, наверно, батя его научил. А с артистами я не играю. Пусть лучше честно выступит, сбацает чего-нибудь, как умеет.

– А я всегда готов, - пожимая плечами, охотно соглашается Панкратов и провозглашает.
– Премьера для избранных.

После этих слов он усаживается с гитарой поудобнее и поёт:

Вот опять я вдали

От излюбленных мест,

И опять давит ночь беспокойная.

Будто душу свезли

За кладбищенский крест

Или бросили в яму помойную.

Все мечты мои здесь

Превращаются в прах.

Всё мне в тягость, как в тягость и я всему.

Прямо в петлю хоть лезь,

Так мне плохо впотьмах.

Где же ты, моё солнышко ясное?

Что же гонит меня

По дорогам чужим,

Что ищу я в краю неприветливом?

Разве светлого дня

Мне под кровом родным

Не хватает для счастья заветного?

Погулял и пора

Возвращаться домой

К тихим снам, охраняемым матерью.

Дотяну до утра,

И с пустою сумой

Пусть мне будет дороженька скатертью.

Отбыв весь срок заключения и покинув колонию, Панкратов едет домой на поезде. Вагоны старые, холодные, пассажиров немного, почти все они угрюмого вида, мало разговаривают. Панкратов часто выходит в тамбур вагона. Стоит один, не курит, а просто смотрит в окно, за которым проносится унылый северный пейзаж.

Весенний солнечный день, железнодорожный вокзал Свердловска. На привокзальной площади Панкратов садится в автобус. Через какое-то время по маршруту автобуса открывается панорама городских новостроек. Автобус проезжает мимо одного из строящихся многоэтажных домов. Вагончики строителей стоят вблизи дороги. Панкратов задумчиво смотрит на них, потом вдруг срывается с места, подходит к водителю и просит его:

– Останови здесь, братан, очень нужно.

Автобус останавливается. Панкратов выходит из автобуса и направляется к строительным вагончикам. За несколько шагов до них Панкратова обгоняет молодой паренёк в рабочей одежде и с бухтой провода на плече.

– Эй, пацан, - окликает его Панкратов.
– Ты электрик?

– Не электрик, а электромонтажник, - обернувшись, уточняет парень.

– Ну, извини, - улыбается Панкратов и спрашивает.
– А не знаешь ли ты случайно бригадира Николу Загвозкина?

– Знаю, - отвечает парень.

– А где он сейчас, на каком участке?

– Да здесь он, вон в том вагончике. Я туда и иду.

– Позови его, будь другом, - просит Панкратов.
– Скажи ему, что Панкрат вернулся.

– Без проблем, сейчас позову, - соглашается парень.

Через минуту дверь указанного вагончика широко открывается и на ступеньках появляется Николай Загвозкин, совсем седой, ещё более сутулый, в расстёгнутой телогрейке, в сапогах с загнутыми голенищами. Загвозкин какое-то мгновение всматривается в стоящего чуть поодаль Панкратова, узнаёт его и прямо по грязной луже быстро идёт к нему. Загвозкин и Панкратов без слов крепко, по-мужски обнимают друг друга. При этом на безымянном пальце левой руки у Панкратова видна наколка - перстень с трефовым крестом...