— Тебе нравятся эти двери? — улыбнулся мне Себастьян. — Умные двери, запрограммированы на определённых людей. С методами функционирования их, правда, я знаком лишь поверхностно, поэтому точно о них всё не смогу рассказать.

Или просто не хочешь.

Мы продолжали прогуливаться по саду. Мои глаза стремились уловить каждую деталь.

***

Я его больше не боюсь. Однако это большая ошибка.

Постучав в его покои, я сразу же съёжилась. Дверь открылась, Себастьян лежал на расстеленной постели с книгой в руках. Он приподнял брови и уставился на меня, ждущую в дверях. Я прикусила губу и шагнула в его комнату. Жених с удивлением наблюдал за мной, когда я прошла к его постели. Дверь за мной закрылась, я обернулась к шкафу и скинула с себя халат, открыв взгляду Себастьяна бельё, которое я надела специально. Он тогда в магазине восторженно на него посматривал. Надеюсь, я не ошиблась.

Дверцы шкафы раскрылись сами, я лишь вытащила плеть и ошейник. Себастьян отложил книгу на тумбочку. Названия книги я так и не разобрала.

— Хочу этого сегодня, — произнесла я. Мне удалось сказать это без дрожи в голосе.

Себастьян лишь хлопал глазами, когда я затянула ошейник на своей шее.

— Накажешь меня сегодня?

Вот, мне даже удалось улыбнуться.

Я встала на четвереньки, ожидая его ударов. Мгновением спустя я ощутила знакомую боль и застонала. Себастьян ударил сильнее. Я сжала глаза, стараясь удержать слёзы. Прокричав «ещё», я получила следующий удар.

Обессиленная, я продолжала стоять на своём месте. Однако всё моё тело дрожало, конечности ныли, больше всего, конечно, пострадала задница. Мне хотелось кричать и рыдать взахлёб. Жених ухватился за ошейник и вынудил подняться. Я взглянула ему в глаза. Он наслаждается всем этим, кайфует.

Бросил меня на постель.

Попыталась хоть немного подняться, не вышло. Внезапно я ощутила его совсем близко со мной. А затем Себастьян поцеловал меня в губы. Я со всей силой и яростью ответила ему, он укусил меня, я застонала от боли. Его хватка стала сильнее. Грубые руки ухватили меня за бёдра, где только что бывала его плётка. Одной рукой он залез под ткань трусиков, начав прижимать ладонь к клитору, я застонала, почувствовав ужасное возбуждение. Он укусил меня за грудь, я сильнее прогнулась от его движений между моих ног. Вскоре мои бёдра уже двигались согласно ритму, который задал Себастьян.

Оргазм накрыл меня, я откинулась на подушку, бёдра всё ещё подрагивали, а сердце бешено стучало во всём моём теле.

Жених разрешил остаться в своей постели. Ничего не сказал. Он лишь отвернулся от меня и затих. Спустя некоторое время он повернулся ко мне, но уже спал. Я пригляделась к нему спящему.

Мой будущий муж. Тот, с кем мне предстоит жить ещё долгое время. Я содрогнулась и вскочила с постели.

Первым делом я пошла в душ. Тёрлась как можно тщательнее, желая забыть обо всём. А затем достала дневник.

«Дорогой Стефан,

Ты можешь подумать, что я больше не люблю тебя, что я предала тебя, но это наглая ложь. Я решилась быть сильной.

Наконец для себя поставила цель — вырастить детей в таких условиях.

Мы хотели, Стефан, воспитать их. Я до сих пор хочу, и наши дети — единственная причина, из-за которой я не совершаю самоубийство.

Доктор правильно говорил, что я из-за своих переживаний могу слечь. Всё верно.

И теперь для меня главное — как-то выжить в этом чёртовом доме с этим Себастьяном.

Он злится, когда я вспоминаю тебя. Злится, когда я рыдаю. Хочу выглядеть сильной для него, и тогда он будет относится ко мне лояльнее. „Лояльнее“ — самой смешно от этого слова.

Сегодня я пришла к нему добровольно и попросила отшлёпать себя. Но он сам потом кинул меня на кровать и довёл до оргазма, я не просила этого.

Отныне — я сильная Елена, которая может жить рядом с ним. Сегодня обследовала дом, видела Тайлера. Он сильно изменился, очерствел.

Я должна буду подчиниться Себастьяну и, более того, установить с ним какие-то более нормальные отношения. Для этого я пошла к нему сама — потому что привыкать к тому, что он каждый раз приходит и берёт меня силой — невозможно. Лучше уж я сама буду предлагать ему себя.

Выгляжу такой, да? Дрянью?

Но невозможно постоянно рыдать и рыдать, жалеть себя, испытывать стыд и снова рыдать. Так продолжалось больше недели, я лишь сильнее заболела. А кто будет заботиться о детях, когда меня не станет? Кто?

Никто.

Я одна теперь.

Шлюха, не шлюха — какая разница?

Я даже слёз не должна лить. Но я лью их сейчас, когда пишу это всё. Я не робот, Стефан. Я не бесчувственная тварь… Я буду плакать, когда остаюсь одна, когда пишу тебе…

Я даже больше не от жалости к себе рыдаю, а от боли… как же больно мне от этих побоев. Врач в лучшем случае придёт утром, мне эту ночь ещё как-то надо прожить. Сжав зубы, я буду терпеть.

„Терпи“ — было моей единственной мыслью, когда он бил меня. Мне кажется, что я не привыкну. Я хочу привыкнуть, но не могу. Не могу.

Смогу. Ты веришь в меня? Или ты давно отвернулся от меня, любимый? Ты вполне имеешь право.

А я имею право писать тебе…».

***