Он попивал пиво, когда в гостиную зашёл Кай. Поприветствовав всех, он протянул Сальваторе планшет и что-то включил.

— Вечно скорбеть — лишь трата моего времени, — прозвучала фраза из видео, Стефан напрягся. На его лице промелькнуло непонимание, но затем он расслабился, сидя на диване. Кай лишь вышел на поиски Дэна и Сэма. Как же ему хотелось начать активные действия, а не сидеть на месте… участвовать в этой чёртовой драме — что может быть скучнее?

— Накажешь меня сегодня?

Улыбнулась. Ей это нравится. Нравится, когда он бьёт её со всей дури, она стонет.

Её прерывистые стоны, её выражение лица, когда она испытала оргазм всё стоит у Сальваторе в мозгу. Он сидит и дрожит, планшет в его руках трещит от сильной хватки, уже знакомые картинки сменяют друг друга на повторе. Внезапно Стефан начал хохотать, его грудь жгло так, словно его проткнули разгорячённой кочергой.

Вскочив с дивана, он бросил планшет на пол, схватил со столика пистолет, так опрометчиво оставленный Каем, и выбежал из особняка. Стефан бежал, не зная куда, да и ему было просто всё равно. Почему так больно? Кто-нибудь скажет?

Почему в груди жжёт так, почему ему кажется, что он задохнётся, что его сердце сейчас остановится навсегда из-за перегрузки?

Почему он плачет?

Сальваторе дотронулся до своих щёк, по которым катились солёные слёзы. Он уселся, опираясь на дерево, когда устал бежать.

Впервые за долгое время он вспомнил что-то о ней.

Вот они вместе, и она клянётся ему в вечной любви и хочет принадлежать только ему, желает быть его. От этого воспоминания Стефан издаёт стон и подносит пистолет к голове. Слёз уже нет, есть лишь боль в груди и желание всё прекратить. Но его пальцы не хотят нажимать на курок.

Она просто баба. Убиваться из-за бабы? Таких баб у него будет ещё много, только он не повторит своей ошибки, он не будет любить, не будет относится к ним благосклонно. Они того не заслуживают.

Его поражает своя же реакция. Откуда такая боль? Он ведь ничего не помнит. У них была сильная любовь? Такая сильная, что хочется от предательства прострелить себе башку? Хах, похоже, в прошлом он был ещё тем нытиком.

Стефан встал, протирая лицо, желая убедиться, что больше не рыдает.

— Мне за себя стыдно, — произнёс он вслух, обращаясь к лесной тишине. — Я был каким-то конченным идиотом. Единственная, кто заслуживает пулю в башку — это Елена.

Чёртова Елена. Доказательство того, что Стефан слаб.

— Похоже, я не был Потрошителем, а каким-то хлюпиком, — горько рассмеялся он, разговаривая сам с собой. — Хорошо, что я ничего не помню, иначе бы сгорел от стыда.

Он пошёл обратно, по пути подмечая мелких зверей. На его лице играла усмешка, а сердце теперь было оковано льдом.

***

— Я желаю натравить их друг на друга, — хохотнул Себастьян, попивая виски. — Он ненавидит её.

— Он сегодня весь день бегал, занимался и говорил о том, как хочет её убить, — кивнул Кай, вспоминая сумасшедшего Сальваторе.

— Верно, — ухмыльнулся мужчина в костюме. — А она, когда поймёт, что стало с её любимым, совсем сломается. А затем возненавидит его. Всё так просто, — пожал плечами Себастьян.

— Ты собираешься их свести? — восторженно воскликнул Кай. Ну вот, хоть что-то интересное. — Когда?

— Я хочу поселить Стефана рядом с нами, — мечтательно пропел Себастьян. — Елена сначала будет на стенку лезть от него, но затем привыкнет. Ох, это будет диким удовольствием — смотреть, как они друг друга грызут. А то такая любовь, такая морковь, — смеялся Себастьян, наливая себе ещё. Паркер лишь усмехнулся, уже раздумывая над тем, куда ему податься и кого мучить теперь. — Они так всегда за друг друга боролись… Елена ведь до сих пор его любит, бедняжка. Пускай же узнает, кого она любит. Копию меня. Фух, я благодарю тебя за помощь, сам бы я не справился.

Кай лишь фальшиво улыбнулся.

— Игра идёт… — продолжал Себастьян, покручивая бокал в руке. — И ты мне больше не нужен.

Паркер только хотел ответить, но вместо этого взвыл, почувствовав дикую боль в спине. Он упал на землю, и Себастьян увидел теперь на экране планшета Стефана.

— Я помню, как он мучил меня, — фыркнул Сальваторе, надавливая ногой на шею Кая, который всё ещё дышал.

— Он был игрушкой Селесты, — усмехнулся Себастьян, вглядываясь в Стефана, на лице которого играла улыбка.