Он нужен был мне. Сейчас, здесь, везде….

Больше не думая ни о чем, быстро преодолела разделяющее нас расстояние, и, привстав на носочки, жадно впилась в такие родные и сладкие губы. Руками, проводя по сильным, широким, и немножко влажным, плечам. Оторвавшись от губ, спустилась ниже, проложив дорожку поцелуев до шеи, ключицы, груди. Вырывая рваный выдох из горла мужчина.

– Малышка…

Радим не выдержал, когда мои губы спустились ниже груди. Пробормотав что-то не совсем цензурное, мужчина резко подхватил меня, заставив обнять его за талию ногами, и понес в сторону кровати. Где осторожно уложив, одним ловким движением снял с меня сарафан.

Губы мужчины принялись изучать мое тело, от шеи ниже к тут же освобожденной от бюстгальтера груди. Еще ниже к животу, бедрам, снова к животу. С каждым прикосновением, с каждым движением губ, рук, языка, стоны с моей стороны становились все громче. Я все сильнее цеплялась за плечи Радима, стараясь, стать еще ближе. Раствориться в нем, забыть все кроме него, его тела, той ласки и того удовольствия что он дарил.

Момент, когда на мне и на нем не осталось ничего, я пропустила.

– Девочка моя, - тихо прошептал мужчина, перед тем как войти одним резким движением, вырвавшим из моего горла протяжной стон.
– Моя… только моя…

С каждым движением выбранный им темп становился все быстрее, безумнее, наглядно демонстрируя наше жадное стремление слиться воедино. Радим брал все, что я могла ему дать, но взамен также щедро отдавал себя мне.

Именно в этот момент я четко осознала, что не смогу без него…

Пика я достигла раньше, через минуту меня нагнал и мужчина. Мой мужчина…

************************************************************************************

Крепко обняв девушку, я с блаженной улыбкой развалился на кровати. По сути это в первый раз, когда она так вот на меня набрасывается. Что сказать приятно, чертовски приятно.

– Твоя?

Мила подняла голову, до этого лежавшую на моей груди, лукаво улыбаясь, девушка застыла в ожидании ответа. Всем своим видом демонстрируя, что пока я не отвечу, от меня не отстанут.

– Моя, - а что? Ведь и вправду моя.

– Хм… это воспринимать как признание или очередное проявление собственнических замашек?

Нет, ну вот почему некоторых женщин так тянет пообщаться после секса? Еще и на такие весьма щекотливые темы…

– Детка, тебе станет легче, если мы сейчас поговорим о чувствах в наших с тобой отношениях?
– с долей ехидства спросил я.

– А ты попробуй, - милостиво предложила Тамила, напрочь игнорируя мой тонкий намек о не желании говорить на эту тему.

И что ей на это сказать? Женщинам всегда нужны красивые слова, признания, “искренние” заверения в том, что она одна единственная, горячо любимая и неповторимая. В общем, весь тот бред, которым большинство мужчин цепляет женщин. Правды в этих словах обычно ни грамма нет. Почему? Да все просто, по-настоящему дорогому человеку мужчина не будет петь дифирамбы. Потому как все для нас измеряется в поступках. То на что ты готов пойти ради нее, что ты дашь ей, как защитишь ее. Если человек тебе дорог, ты с ним до конца, ты не предаешь, и не уйдешь.

Многие называют это любовью, а я называю это верностью. Потому как само слово “любовь” слишком давно обесценилось в моих глазах.

– Мила, Мила.
– Обняв девушку покрепче, немного задумавшись, заговорил, рассказывая ей то, что до нее никто не слышал.
– Знаешь, до тебя в моей жизни было не так уж и много женщин способных оставить после себя хоть что-то. Например, память или чувство, что можно назвать любовью… Всего-то младшая сестренка, и бабка Оля, регулярно подкармливающая и дающая приют мне в детстве. Оставшиеся две женщины принесли наоборот огромное количество презрения и плохих воспоминаний, ими были мать и Алена, о последней спрашивать, заранее не советую. Все остальные… не оставили после себя ничего, так мимолетное развлечение и утоление желаний тела.

– Я не знала, что у тебя была сестра, - тихо прошептала Мила.

Прикрыв глаза, на секунду представил родное лицо, с вечно счастливой широкой улыбкой и неугасимым огнем в глазах. Анютка…

– Ее звали Аня.

Оказывается, это не так сложно… Всего лишь одно слово, одно имя. Как долго я не произносил его вслух? Пять лет? Десять? Скорее всего с того самого момента, когда узнал что ее больше нет.

– Звали?

– Она погибла десять лет назад.
– Точнее говоря, ее убили.

– Извини.
– Посмотрев на девушку, тяжело вздохнул. И за что она сейчас извиняется? Если не хотел, я ни слова ей не сказал бы. Мила тем временем совсем тихо спросила.
– Тебе ведь тяжело о ней говорить?

– Нет, просто давно не произносил ее имя вслух.

– А мать?

Вот оно женское любопытство. Стоит немного впустить к себе в душу, как им сразу хочется узнать все и сразу. Однако раз я сам это начал, пожалуй, стоит ответить, несмотря на поднимающееся где-то из глубины чувство застарелой ненависти.

– А мать я едва лично не убил, - со злостью грубо отрезал я. Об этой гадине говорить не хотелось, только разозлюсь и, весьма вероятно, нагрублю девушке.

– Что? Но почему?

– Мила, моя семья не была хорошей, и уж точно была неблагоприятной. Из дома я сбежал еще тогда, когда мне было лет четырнадцать. Одно время жил на улице, одно время в детском доме, - безразлично объяснил, уходя от столь неприятной темы.