"Это первые впечатления Зоя, будешь всех знать, все они отличают друг друга".

С первых дней пребывания на батарее Зоя сразу влилась в нашу мужскую семью батарейцев. Все её полюбили и с первого дня дали название "Наша сестричка". Так её и звали "Наша сестричка". Все к ней относились по-братски, с любовью.

Я была рада, что у меня теперь есть помощница, есть человек. Но Зоя была совершенно не сведущая в медицине, и с первых дней я начала её учить, обучать оказанию медицинской помощи.

Занимались много целыми вечерами мы сидели в санчасти изучали десмургию - искусство накладывать повязки. Много усердия прикладывала Зоя, она читала мои врачебные книги, хотя много не понимала. Она говорила, как все интересно, я обязательно после войны пойду в Медицинский институт учиться на врача.

Первое время Зоя практиковала накладывание повязок на мне. А когда немного освоилась, осмелела, она ходила на первое орудие и практиковала перевязывать моряков. Не раз я видела вечером после артиллерийской подготовки Зоя бинтует краснофлотцы голову, накладывает шапочку Гиппократа, а моряк сидит умилённый, довольный тем, что нежные жалеющие руки милой девушки накладывают ему повязку.

Моряки первой пушки больше всех любили Зою, и знали больше. Зоя жила здесь, на первой пушке, сначала в санчасти, в которой кровать поставить негде было, не хватало места. Не раз приходилось мне спасть с Зоей на одной кровати.

Зою полюбила и я, она была способна, застенчивость ей исчезла, она стала требовательной, решительной, на моих глазах. Зоя взрослела, военная жизнь воспитывала в ней волю и мужество.

Зоя за прожитый период много узнала и вопросы решала самостоятельно.

Исчезло у Зои и чувство робости, она не раз попадала под бомбёжку, а бывали дни, когда сильные налёты вражеской авиации. Зоя в эти страшные минуты не терялась, была собранной. С санитарной сумкой во время налётов она был на первой пушке с бойцами.

Несмотря на помощь Зои работать становилось все труднее и сложнее, и ответственнее. Приближался фронт.

ОПОЛЧЕНЦЫ НА ВОРОНЬЕЙ ГОРЕ

<...> (в конце августа, связи с выходом врага на рубежи Красногвардейского укреплённого района, на батарее "А" было проведено яркое в речи политическое собрание со всеми командирами и краснофлотцами . Последнее в истории батареи. Его вели командир батареи "А" Д.Н.Иванов и зам. ком. по политической части А.А.Скулачёв. Говорили о мужестве, защите Отечества от врага, готовили краснофлотцев морально к ближнему бою. ).

На партийных собрания я никогда не бывала, только на командирских совещаниях. С собрания я ушла первая, под сильным впечатлением. Пришла в свою санчасть взяла бумагу, начала переписывать протокол. Переписала аккуратно, несколько раз перечитала. Слова, сказанные на партсобрании Дмитрием Николаевичем, мне хорошо запомнились. Спать легла с думами о моряках-батарейцах, и о том, как они хорошо, вдохновенно выступали на собрании, и какие они истинные патриоты нашей Родины.

Внезапный грохот большой массы людских ног, дробный, как стук копыт, разбудил меня среди ночи.

Я встала с постели, подошла к окну, своей верандочки, отдёрнула занавеску и увидала, как мимо моего окна шли мужчины с вещевыми мешками. Они были разных возрастов, преимущественно пожилые люди. Одеты в гражданскую одежду -разношёрстно, кто в пальто, кто в плаще, и даже в костюмах. Они шли вверх на Воронью гору, и шествие их было долгим, казалось, что им и конца не будет. Я была в полном недоумении, - зачем идут на Воронью гору люди? Что они здесь собираются делать? И что это за люди? Все это для меня было загадочным и непонятным. Наконец-то шествие закончилось. Я быстро оделась и пошла на первую пушку батареи. Несмотря на ночное время, у орудия стояла группа наших краснофлотцев со своим старшиной Даниловым. Я подошла к ним и узнала, что прибыли ополченцы. Краснофлотцы ревностно отнеслись к прибывшим: они иронически критиковали их "выправку", их форму, и что вместо оружия у них мешки за плечами... "Точно на кулачный бой собрались". "Какие они вояки, если у них ни оружия, ни выправки нет", - говорил другой краснофлотец.

Морякам нужна выправка, порядок, чистота; где бы то он ни был, в море, и на суше - он всегда остаётся моряком, - так думала я, слушая их разговор.

Пока краснофлотцы делились своими впечатлениями, наступил рассвет. Стало всходить солнце, ещё не кончились белые ночи, и потому было трудно отличать время утра от ночи. Но вот появилась первые солнечные лучи, а с ними наступило утро. Старшина Данилов приказал краснофлотцам идти досыпать, и они все пошли в свою палатку.

"Доктор, пойдёмте посмотрим, где эта армия "гражданской войны" определилась на ночлег?".

Я охотно согласилась. Мы, по привычке, бегом поднялись по крутому подъёму горы наверх и стали разыскивать ополченцев.

Мы ходили по лесу среди сосен, вышли на лужайку, их нигде не было. Остановились и стали прислушиваться. Слышно было только разноголосое пение птиц, их раннее пение разносилось по всему лесу, они радовались восходящему солнцу. Мы продолжали ходить по Вороньей горе в поисках ополченцев. Подходя к оврагу, нам послышались какие-то неопределённые звуки, казалось, что они исходят недалеко из-под земли.