С Вороньей горы хорошо просматривалась вся южная сторона равнины, на ней рос хлеб. "Видите, - сказал Иванов, - вдали деревню? Это Тайцы, а левее её стоит высота, это Кирхгофские высоты. Для того, чтобы до них дойти, нужно миновать пять деревень: Вариксолово, Мурилово, Перекюля, Карвала и Рецеля, сразу не запомнить, но вы должны все эти деревни знать, скидки как врачу не будет". Командир говорил это строго.

Из-за кустов послушался мужской голос: "Дмитрий Николаевич, вы меня звали?".

"Да, Андриан Андрианович, знакомьтесь с врачом Антониной Григорьевной Павлушкиной".

"Да, мы давно знакомы", - политрук слегка меня обнял: "Дмитрий Николаевич, как я рад, ведь врач Павлушкина - выпускница нашей Академии, мы с ней не раз дежурили по камбузу, тогда она была ещё слушательница".

Андриан протянул руку и сказал: "поздравляю с окончание Академии и с получением звания".

"Очень хорошо, что вы с одной Академии", - сказал комбат. "Вот что, Андриан. Проводи Антонину Григорьевну по позициям нашей батареи. Познакомь с личным составом и расположением пушек. А завтра, Антонина Григорьевна, явитесь ко мне, обстоятельно поговорим о делах. До свидания". Он пожал нам обоим руки и зашагал по направлению штаба.

Андриан обратился к мне: "давай, Тоня, посидим на пригорке у сосны, и ты расскажешь мне, как там у вас в Академии? Отдохни, как говорят с дороги, а я тебя немного введу в курс, ты понимаешь, как прибыл сюда на батарею ни разу в Ленинград не выезжал, не хватает времени, дел непочатый край. Устанавливая пушки, такую громадину надо было привезти, установить, а их не одна. Да нашей линии расстояние позиций километров 14 - 15. Принять надо краснофлотцев, первые дни спали на земле, позже поставили палатки. Работаем день и ночь и все делаем своими силами. Теперь боевая учёба и тренировки. Сама понимаешь, боевая и политическая подготовка сейчас самое главное. Есть среди личного состава такие, которые никогда не служили в артиллерии, надо их обучить. В общем жизнь боевая. На днях пришёл приказ всему личному состава уйти в землянки. Нужно срочно строить землянки. В палатках не проживёшь, батарея то стационарная. Я тебе наговорил, напугал. Ничего не бойся, народ у нас хороший, командир правда молодой, ему всего 28 лет, но токовый и умный, молод, уже преподавал артиллерию в Высшем Морском Севастопольском училище. Здесь и командиры молодые, почти все его ученики. Командир хороший, нам повезло.

Подходя к первому орудию, я почувствовала волнение. По деревянным ступеням мы спустились в артиллерийский дворик, вырытый в котловане. Тяжёлое и громадное морское орудие со стальными щитами было укреплено на цементном фундаменте. Сверху к щиту орудия были приварены металлические угольники, как усы, расходящиеся в стороны на 3-4 метра. К этим угольникам была прикреплена металлическая сетка, она как крыша прикрывала пушку и маскировала её сверху. Вокруг пушки палуба выстлана ровными досками, площадью 20-25 квадратных метров.

Спускаясь вниз к пушке, первое впечатление на меня произвело, что я попала в большую чистую комнату, посреди которой вместо стола стоит громадная пушка с большим стволом в несколько метров длины. Стены данной комнаты были бревенчатые, брёвна отёсанные. Под ногами дощатая палуба.

У пушки стояли моряки, одетые в робах, из расстёгнутых воротников были видны тельняшки. Краснофлотцы высокие, широкоплечие, загорелые. При первом взгляде на них нельзя не заметить их физическую силу. Все они были похожи друг на друга. С ними высокий, черноглазый, их старшина.

Старшина чётко отдал рапорт, после чего протянул руку мне - "Старшина Данилов Николай Васильевич, - будем знакомы". По тому, как он рапортовал и знакомился, видно было, что моряк бывалый. Политрук Скулачёв сказал Данилову: "познакомь врача с краснофлотцами и с пушкой и палаткой".

"Эй, братва, выходи", - сказал он, обращаясь в сторону. На глазах стало увеличиваться число краснофлотцев, они появлялись, наклонившись из земляных смежных ходов. "Товарищ старшина, у вас все здоровы, больны нет?", - спросила я. "У меня все здоровы, больны нет и не будет. У меня не заболеют, я их каждое утро закаляю, гоняю по горе, занимаемся физзарядкой. Доктор, посмотрите, наша пушка, она не простая, - это пушка морская снятая с легендарного крейсера "Аврора". Видите, какая отдраенная, блестит серебром, механизмы все работают, как часы, ни один винтик не заржавеет. Мы за ней ухаживаем, как за красивой девушкой. У нашей красавицы ствол диаметром 130 мм".

Матросы слушали молча, выглядели они богатырями. "А теперь, доктор, пойдёмте я покажу вам нашу палатку, где мы живём". Краснофлотцам я сказала "до свидания".

Поднялись по ступеням на верх, сидя на траве нас поджидал Скулачёв. "Николай, познакомил доктора?".

"Так точно товарищ политрук". Старшина улыбаясь протянул мне руку, сказав "давайте поднимемся по нашей тропке", и почти втащил меня за руку, по крутому склону наверх горы.

Поднявшись на гору, мы прошли метров сто по полянке. "А вот и наша палатка", сказал старшина, но её трудно было сразу узнать, она была замаскирована зеленью. В палатке по обе стороны стояли аккуратно заправленные одеялами матрацы. По углам стояли тумбочки. Данилов открыл одну из тумбочек: "Посмотрите доктор, у нас чистота и порядок, как на Балтике. Вы не смотрите, что у нас пол земляной, в палатке мы живём временно, скоро будем строить землянку и по своему проекту, такую сделаем, что все завидовать будут".

Мы вышли из палатки. Скулачёв ожидал меня на горе. "Николай, ты долго задерживаешь, нам надо спешить", - крикнул он. А Данилов все продолжал говорить и спрашивал меня: "как вам, понравилось у нас?". "У вас нормальная чистота и здоровые на вид краснофлотцы".

"У нас дружба морская, мы живём по принципу "один за всех и все за одного".

Я поблагодарила старшину, и он вытянулся, взяв руку под козырёк. Парень хваткий, его не проведёшь, подумала я.

Скулачёв, спускаясь по тропке с горы, сказал: "это старшина заговорит кого угодно. Парень хват. Боевой старшина. У него на пушке всегда порядок. Командир на первом орудии лейтенант Скоромников Георгий Архипович, он сегодня уехал в город. С таким старшиной можно спокойно уехать, у него никто не забалует".