Люди изменчивы и лживы, ничуть не правдивей тебя — шептало что-то внутри, уговаривая принять ярость фантомов, как ярость настоящих людей. Но он не собирался доверять этому бреду.

Воспоминания о том, каким был «Лави» в первые дни своего существования, выбирающим линию поведения, легко входящим в доверие, наблюдающим за людьми как и всегда с толикой отстраненности и презрения, сейчас лишь мешали.

Его ноги тонули в черном полу, превращающемся в жижу, но это совсем не затрудняло шаг наступающих фантомов…

Это была его самая значительная война. Первая из тех, в которых ему приходилось в открытую сражаться с врагом. Да ещё и с каким врагом!

Он не мог больше поднимать нож, ибо каждый удар причинял боль и ему самому, его сердцу, ещё слишком незащищенному и, к сожалению, успевшему открыться стольким людям!! Людям, которым он улыбался, больше не понимая, настоящая это улыбка или же ложная.

— Прекратите!! — нож ударил в слепую, глаз распахнулся лишь для того, чтобы снова увидеть перекошенные лица дорогих ему людей. Когда он успел так… так..

Они пришли на сторону Ордена лишь для того, чтобы записывать историю, а не чтобы забить его сердце обретенными друзьями, чёрт бы их всех побрал! И вспышки памяти, причиняющие лишь ещё большую боль, разваливающие его на части, позволяющие этому миру беспощадно поглощать его…

Если эта память не умрёт, не перестанет подкидывать тысячи картинок на каждого, кого он видел и слышал, он проиграл. Проиграл, он мёртв!

Он должен повернуть всё это…

Вспять!

Перед ним стоял знакомый рыжеволосый мальчишка. Такой, каким Лави увидел его впервые, встревоженный, полный жизни. За ним стояли те, кого Лави знал теперь как Узы. Нои. И этот невинный мальчик, которого пытались убить, тоже из них. Что бы случилось, не помоги он мальчику укрыться от напавших на него людей?

Он потянулся вперёд, вслед за этим видением, угадывая, что его здесь быть не должно. Не совсем. Не точно.

Руку полоснуло клинком очередного фантома, ноги уже по колено в чернильной крови едва передвигались, не позволяя уклоняться, и Лави потянулся к воспоминанию, что стояло прямо за тем холодным вечером.

Он, безуспешно копающийся в книгах, Старик, расхаживающий из угла в угол, тесная комнатка с одним узким окном и с едва пробивающимся солнечным светом.

— Да, — наконец произнёс Книжник.

И Лави, что ещё два дня назад был Колином, поднял голову, хмурясь.

— Старик, ты хочешь, чтобы я…?

— Да. Да, Дик…

И Дик стоял прямо перед ним. Вот тот, кто принял облик его врага, вот, кто стал его противником в этом чёртовом полусне! Лави собрал мозаику, глядя в собственное лицо.

— Ты! — выдохнул он и тут же получил кулаком в скулу.

— Ты окончательно свихнулся? — Дик в чёрной облегающей кофте с тёмным выражением лица выглядел самым опасным из всех возможных соперников.

Вот только не было ли это главным подвохом игры с Роад?

— Всего лишь чернила твоих собственных записей, но ты всё ещё тянешься к ним, словно к чему-то ценному?

— Разве же записи книжника не самое ценное, что есть у него? — усмехнулся Лави, спотыкаясь и видя, как прямо возле него восстают четыре чёрных фигуры, а Дик смотрит на него с такой дикой смесью жалости и презрения.

— Ты неудачник. Самое неудачное воплощение книжника, что можно вообразить! Полностью проигравший как книжник, слабак!

Три тени были Кандой, Крори и Линали. И одного ножа не хватало Лави для всех них. И Дик, усмехаясь, обещал, что сам справиться с этой ролью.

Дик.Как хорошо, что сейчас у него было имя, это было так отрезвляюще…

Его ножа не хватило бы на всех, но в тот миг, когда замахнулись фантомы, поднял нож и Лави, вонзая в собственное сердце всего за мгновения до того, как его попытались ранить фантомы.

И Дик, вычлененный из его личности стараниями Роад, так и не понял, от чьего именно удара упала в чернила фигура Лави.

Если Лави, он же «сердце», умрёт, то Дик, он же «книжник», выберется наружу.

Роад придётся пристально наблюдать сразу за двумя сторонами игры.

А Дик, кем бы и чем бы он ни был, он тоже Лави. Просто до того, как «Лави» стал собой.

Лави не исчезнет. Никогда не позволит так провести себя этой девчонке.

Когда Аллен вернулся в зал уже с готовыми настройками и необходимостью лишь проиграть нужную мелодию в голове, он увидел не то, что ожидал, и даже замер на пороге.