После войны Мария Шальнева вернулась в Воронеж, поступила на авиационный завод, да так и проработала здесь до ухода на пенсию. Ее дом — рядом с заводом на улице опять же с названием-символом: Героев стратосферы.

Вместе с мужем Мироном воспитали двоих детей. Старшая, Людмила, пошла по стопам родителей — работала конструктором на авиационном; сын, Виктор, — доктор наук, профессор. Марии Тимофеевне не суждено было дожить до 59-летия Победы. Но ее жизнь продолжается в восьмерых внуках, которые видят бабушку со страниц учебников истории.

Комментарий к Глава 58. Регулировщицы Победы.

Фото : https://vk.com/doc175419535_437362434

========== Глава 59. Май. Кровь. Победа. ==========

* Флешворд. Минск. Наши дни. Мемориальный комплекс Тростянец. *

— Почему вы копаете? Я не давал такого распоряжения!
– возмущается архитектор, шагая к работникам.

— Нам сказали капать, - отвечает бригадир. — Мы и копаем…

— У нас четкий план!
– архитектор размахивает бумагами в его руках. — Кто вам только сказал, капать?

— Я, - слышаться приятный женский голос.

Архитектор оборачивается, когда к нему подъезжает BMW бизнес класса. Водитель спешит покинуть свое место, чтобы открыть дверь своей хозяйки. Раиса улыбается смотря на солнце. Ее нога облаченная в туфли Jimmy Choo, на шпильке, ступает на землю. Ее идеальная фигура, облаченная в строгое темно-синее платье. Макияж. Брендовая сумочка. Длинные волосы. Запах ее духов дурманит архитектора. Ее взгляд завораживает мужчину.

— Посиди в машине, Кира, - произносит Раиса, закрывая дверь.

— Что вам нужно!? Эта земля принадлежит Белорусскому правительству, - проглатывая ком в горле, отвечает мужчина.

— Видишь ли, любовь моя, - Раиса улыбается, отдавая свою сумку водителю, а затем, вплотную подходя к архитектору, и проводит пальчиком по его груди.

— Что? Что вам нужно, здесь Мемориальный комплекс погибшим в лагере, во время войны.

— Я знаю об той войне даже больше, чем ты можешь себе представить, - ее рука сдавливает его горло, и в следующую секунду архитектор оказывается прижатый к капоту автомобиля. — Я была медсестрой.

— Ты была медсестрой? – дрожащим голосом произносит мужчина.

— И, я убивала людей, бывали плохие дни, - улыбка не сходит с лица Раисы. — Когда ты теряешь кого-то, это чувство всегда остаётся с тобой, постоянно напоминая тебе, как легко можно пораниться. Я поранилась дважды. Я поранилась, когда потеряла сестру, Маргариту, которая подорвалась на гранате, чтобы солдаты смогли выйти из немецкого окружения, это было в сорок третьем, и в этом же году я потеряла того, кого полюбила. Ян попал в ловушку и оказался в этом лагере. Никто не знает его судьбы. Я планирую вернуть его, даже если придется перекопать всю землю, всю Могилёвско-Минское шоссе. Меня никто не остановит. Любовь к нему - самая большая в моей жизни и самая тяжкая из всех бед. Он навсегда, в моём сердце. Все, что у меня осталось от него это кольцо и полусгоревший военный билет. Ведьмы указали на это место, так что, я верну Яна. Я верну свою любовь.

— Сумасшедшая! Ты бредешь! Война была более семидесяти лет назад! Большинство ветеранов умерло!
– пытается выкрикнуть архитектор, но рука Раисы сдавливает его горло еще сильнее.

— Ты забудешь, все, что я тебе говорила, и будешь делать все, что я тебе скажу, - зрачки Раисы сужаются, и архитектор поддается ее внушению. — Я верну Яна, и ты не станешь мешать мне.

— Я не стану мешать, - повторяет мужчина.

— Хороший мальчик, - ухмыляется Раиса, отпуская свою руку, и оборачиваясь к рабочим. — Продолжайте копать!

Раису ведет любовь… Любовь к Яну, и это единственное объяснение всему, что она делает…

* Флешбек. Новый Орлеан. Неделю назад. Переезд Кетрин в особняк Майклсонов. *

У неё взгляд , который словно говорит Элайджи, что сейчас она опасна. Кетрин собирает разбросанный Хейли вещи, и выругивается, себе под нос, чтобы Элайджа не услышал, но он слышит, и осознает, что его брат был прав : Элайджа не может жить спокойно. Кому-то комфортнее, когда ураган. Кетрин и была ураганом. Он же пытается скрыть улыбку , когда берет в свои руки платье спелой малины. Элайджа дотрагивается до ее плеч, и она оборачивается, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Элайджа, отстань. Я не настроена на прослушивание лекции, о том, какая я плохая девочка. Если ты не можешь то, я все решу, Элайджа. Точнее решила.

Глаза у неё сверкают злостью и ненавистью.

— Решила, выставив вещи Хейли за порог дома?

— У сердца есть свои причины, для которых рассудок ничего не значит.

Она пахнет новыми духами, но вдыхать этот аромат становится больше, чем просто привычным. Скорее, жизненно-необходимым, как вдыхать кислород. В этом Элайджа признается. Даже себе. Он мог оставить ее множество раз, но не сделал это. Когда она уходила, то он не мог дышать.Когда она уходила, то солнце для него не всходило.