Элайджа не слушает брата, ведь Кетрин дрожит, сжимая свои руки в кулаки. Ей некуда бежать, зато есть куда стремиться. Всегда есть выбор: быть убитым или быть убийцей. Она выбрала второе. Она никогда не промахивается. Она не боится мести Майклсонов. Она желает лишь увидеть то, как Клаус Майклсон горит. Горит так же, как когда-то горел ее дом, вместе с ее семьей, которую Клаус убил. В ее жизни, когда хочется уничтожить то, что ты любишь, чтобы оно тебя больше не мучило. Она уже уничтожила все это. Ее боль постепенно затухает, словно огонь пылавший в ней, запушили водой.

— Я хочу видеть, как он сгорит…

Кетрин безумна, потому что не двигается. Она должна бежать, но она словно онемела и не может двигаться.

Она знает, что Элайджа вытащит пулю, но а пока она наслаждается тем, что ее враг испытывает невыносимую боль. Боль за боль. Возможно, ей будет больнее, но она готова к этому. Она готова к мести со стороны Майклснов.

— Держись брат, до конца…

Пуля оказывается в руках Элайджи, и осознание того, что он успел, заставляет первородного закрыть глаза. Он спас своего брата, ведь иначе поступить Элайджа не мог. Элайджа всегда будет спасать своего брата.

И для него наступает час, когда он уничтожает ту, которую любит, чтобы чувство больше не мучило, чтобы любовь больше не мучила его. Он сделает ей больно, чтобы она осталась в живых.

Элайджа выхватывает из ее рук кольт, и смотрит в ее глаза. Его зрачки сужаются, и Кетрин повинуется внушению, ведь она уже слишком давно не принимала вербену.

— Сколько еще пуль у тебя есть, Катерина? Как тебе удалось украсть кол у нашего отца? Где ты его вдела в последний раз? Почему ты вернулась? Отвечай!

— Только те, что в кольте. Это сделал один из моих любовников. В Италии, в 1933 году. Ты себя кем возомнил? Ты думаешь, что мир крутится вокруг тебя. Хотя, ты так и думаешь, Элайджа. Я вернулась сюда, чтобы выжить и, возможно, стать счастливой. Я лишь желала отомстить Клаусу за свою семью.

Элайджа опускает свой взгляд, Он порой поражается ее способности выживать. Она поражается его невозмутимости. Она в отчаянии протягивает руки, ведь понимает, что ее жизнь сейчас зависит он него. Она тянется к нему, пытается схватить, но

Элайджа отталкивает ее от себя,. Она обессилено тянется к нему, пытается вернуть своего любимого рыцаря. Рыцаря и защитника в которого она влюбилась будучи юной девушкой. Будучи живой. Но вместо этого лишь холодный взгляд, холодный воздух, и воспоминания, оставшиеся от них.

— Я хотел сделать тебя главной в моей жизни, но если ты хочешь быть шлюхой, так и будет. Вот как нужно обращаться с тобой.

Элайджа слышит, как стучит сердце в ее груди. Он понимает, что должен отпустить ее.

Отпустить ее… Элайджа готов провести вечность принося в жертву все хорошее, что было между ним и Кетрин , ради брата.

Он проведет вечность спасая брата. Клаус проведет вечность наблюдая, как Элайджа жертвует всем ради него…Элайджа никогда не оставит свою семью.

— Никлаус, я даю тебе слово, что никогда не приближусь к Катарине. Даю тебе свое слово…

Клаус доволен, ведь он знал, что его брат выберет семью. Клаус теперь доволен, ведь Элайджа отпустил Кетрин. Элайджа готов покинуть палатку, но Кетрин Пирс последнее слово.

— Я и на метр к тебе не подойду! Иди к черту!

И Элайджа уходит, ведь он выбрал семью.

Кетрин вновь сбегает во тьму, и не чувствует боли. Ее душа всегда скитается во тьме. Всегда.

Мужчина прощает и забывает. Женщина прощает - и только.

*Комната Яна.*

— Даже не верится, в то, что ты вернулась, - Элиза обнимает Маргариту. — Даже не верится в то, что вернулась с Ада..

— Я и сама не верила в это, и знаешь, вся эта история с Колом, - неуверенно начала Маргарита.

— Я, - лишь при упоминании его имени на глазах Элизы появлялись слезы. — Я виновата в его смерти… Я…

— Да не реви ты, - сжимая в зубах бинт, убеждает ее Раиса. — Нужно верить! Я верила, и моя сестра вернется ко мне.

Вернется он. Живее других.

— Я буду верить, - сквозь слезы улыбается Элиза вытирая свои слезы.

— Туго!
– выкрикивает Маргарита, переводя взгляд на сестру.

— Потерпи!
– Раиса сосредоточена на перевязке, и заклинании, чтобы хоть как-то заглушить боль от ранения.