В Туркменистане деятельность экстремистских групп незначительна и сосредоточена вокруг Хорезма, который находился под влиянием «Исламской партии возрождения». Введенные в Туркменистане жесткие ограничения, а также этнические и культурные особенности самих туркмен не позволили сформировать почву для деятельности исламских фундаменталистов.

В Таджикистане действовали две партии – «Партия исламского возрождения Таджикистана» и «Исламская партия возрождения». Первая в процессе гражданской войны в республике вступила в конкурентную политическую борьбу с правительством – на основе и в рамках конституции [187: 257–259] \ вторая боролась против любого национального правительства. [8]

Исламские движения в Центральной Азии пока еще недостаточно хорошо изучены. Часть из них преследовалась властями, поэтому теперь они работают нелегально, а статистические данные о них отсутствуют. С учетом возникшей реальности сложно провести четкую разграничительную линию между легитимными требованиями данных движений, которые могут быть разъяснены в рамках конституции, и актами насилия, которые они подчас практикуют. Ограничению деятельности подобных движений также способствуют проблемы, связанные со структурой и финансовым обеспечением, а также наличие этнических и иных конфликтов между участниками [85: 69].

Несмотря на вышеперечисленные проблемы, в течение всего периода после обретения независимости и на всех уровнях постоянно наличествовали стимулы для усиления роли ислама в центральноазиатских странах. Большинство населения региона составляли последователи ислама (казахи, узбеки, таджики, туркмены, киргизы, каракалпаки и дунгане). Распад СССР породил атмосферу, в которой жители региона продемонстрировали готовность возвратиться в лоно ислама – вопреки навязываемому в течение многих лет атеизму.

В настоящее время возврат народов Центральной Азии к нормам идентичности досоветского периода, привел к такой ситуации, что жители региона, даже если они не исповедуют ислам, все же считают себя обязанными поступать как мусульмане. Поэтому возврат региона к исламу в значительной степени рассматривается как необходимое условие для восстановления культурной преемственности. В то же время, когда жители региона не желают отказываться от исламского наследия, руководители региона используют тактические средства ислама, не желая, чтобы будущее определялось прошлым.

Помимо религии, которая в посткоммунистический период имела в народе беспрецедентный рост, наблюдалось широкое возрождение старинных обычаев и нравов. Одной из важнейших традиций народов Центральной Азии является празднование Навруза, которое в последние годы отмечается с особенным волнением. Праздник, который многие годы находился в противоречии с целями коммунистической партии, после прихода к власти Горбачева и проведения масштабных политических реформ, после распада СССР и обретения республиками независимости снова занял в народной жизни достойное место. По всему Центрально-Азиатскому региону Навруз и связанные с ним традиции и ритуалы стали предметом всеобщего внимания: не только народы, но и руководители государств проявляют особую заинтересованность в праздновании Навруза. С приходом весны в знак уважения к Наврузу объявляются официальные выходные дни, сам праздник имеет национальное значение.

Перестройка и гласность, а также распад Советского Союза дали толчок и культурным преобразованиям в регионе. В эти годы наравне с яркими литературными талантами современных таджикских литераторов, таких как Мумин Каноат (род. в 1932), Бозор Собир (род. в 1938), Лоик Шерали (1941–2000), Аскар Хаким (род. в 1946) и Гулрухсор Сафиева (род. в 1947), зажглись таланты нового поколения поэтов и писателей Мавераннахра, в частности на территории Узбекистана (в таких древних городах, как Самарканд, Фариш, Термез, Ташкент и Фергана).

Международные отношения до 60-х годов прошлого века в основном определялись двумя позициями: идеалистической (особенно в период между мировыми войнами) и реалистической (особенно начиная с 40-х годов). Сторонники первой позиции анализировали все мировые события через призму глобальных идей, таких как «мир», «война», «идеи», «интересы», «власть». Однако новые реалии и новейшие социальные теории вызвали к жизни понятия куда более прагматические, диктуемые объективными нуждами, потребностями и реальностями нового мира.

Вместо попыток истребить корни конфликтов и войн и ограничить гонку вооружений (что едва ли представляется возможным), государствам следует приступить к созданию массовых неполитических организаций в области науки, техники, экономики, социальной и культурной жизни. Создание подобных организаций в таких, к примеру, отраслях, как производство и распределение энергии, транспорт и медицинское обслуживание, является более легкой задачей, нежели создание международных политических организаций, которые ограничивают интересы национальных правительств, в связи с чем последние не спешат принимать в них участие и такие организации могут просто оказаться невостребованными. Однако постоянное расширение сети государственного сотрудничества, необходимого для совместного решения объективных проблем, может понудить государства к принятию некоторых ограничений во властных полномочиях. Возникает надежда, что по мере умножения различных видов межгосударственных связей, по мере появления неполитических организаций, не ограниченных национальными границами, национальные институты также станут постепенно меняться. Сотрудничество между различными странами будет происходить на доминирующем фоне международных отношений – двусторонних, региональных и общемировых. Европейская практика (с 70-х годов прошлого века), практика стран юга и запада Азии (начиная с 80-х), а также опыт стран Северной Америки говорят об эффективности данной точки зрения [227: 72].