Поскольку мои мысли стали складываться в некое подобие гипотезы, я ни словом не обмолвился о своем странном приключении, и после обеда Маргарет, не смотря на протесты со стороны Хью, достала дощечки, на которых сохранилось слово "садовник". Мое предположение было, конечно, совершенно фантастическим, но мне не хотелось никаким образом влиять на Маргарет... Долгое время карандаш скользил по бумаге, выписывая петли, кривые и углы, похожие на график температуры, затем она начала зевать и создавалось впечатление, была утомлена своим эксперементом, а какое-либо внятное слово все не появлялось. Затем, самым странным образом, голова ее склонилась вперед и она, казалось, заснула.

Хью оторвался от своей книги и прошептал мне:

– Она уснула, точно так же, как тогда, - сказал он.

Глаза Маргарет были закрыты, она дышала ровно и спокойно, как дышит спящий человек, а затем ее рука вдруг принялась двигаться с необычайной уверенностью. Поперек большого листа бумаги одна за другой возникали буквы, потом рука ее внезапно остановилась, она проснулась и взглянула на лежащий перед нею лист.

– Как глупо, - произнесла она.
– Кто-то из вас очень зло подшутил надо мной!

Мы заверили ее, что это не так, и она прочла написанное.

– Садовник, садовник, - прочитала она.
– Я садовник. Я хочу придти. Я не нахожу ее здесь.

– О, Господи, опять этот садовник!
– воскликнул Хью.

Рассматривая надпись, краем глаза я заметил, как глаза Маргарет сфокусировались на мне, и прежде чем она заговорила, я уже знал, о чем она спросит.

– Вы возвращались с прогулки мимо коттеджа?
– спросила она.

– Да, и что?

– Он все еще пустует?
– тихо произнесла она.
– Или... или нет?

Мне не хотелось рассказывать ей о том, что я видел или, по крайней мере, думал, что видел. Возможно, за этим не скрывалось ничего достойного внимания, и мне не хотелось, чтобы каждый из нас своим мнением укреплял мнение другого.

– Я снова стучался, и снова не получил ответа, - сказал я.

Наступило время отходить ко сну; Маргарет поднялась и проследовала к себе; после того, как она скрылась, я и Хью вышли из дома, чтобы оценить погоду. Луна светила посреди ясного неба, и мы неспешным шагом шли по дорожке перед домом. Внезапно Хью быстро обернулся и указал на угол дома.

– Кто это там?
– спросил он.
– Взгляните! Вон там! Он только что завернул за угол.

Я обернулся и мельком успел заметить фигуру высокого человека плотного телосложения.

– Вы видели его?
– спросил Хью.
– Я обойду вокруг дома и найду его, мне вовсе не хочется, чтобы кто-то бродил тут ночью. Ждите здесь, а если он снова появится, пока меня не будет, спросите его, что ему нужно...

Хью оставил меня рядом с открытой парадной дверью, где я должен был ждать его, пока он не совершит обход. Не успел он скрыться из глаз, как я услышал, совершенно отчетливо, быстрые, но тяжелые шаги по асфальтированной дорожке со стороны, противоположной той, в которой он исчез. Но не было видно никого, кто мог бы быть причиной этих звуков.

Шаги невидимки раздавались все ближе и ближе, а затем, к своему ужасу, я почувствовал, как этот кто-то невидимый коснулся меня, когда я стоял перед дверью. Я задрожал, но не только от ужаса - к моей руке прикоснулось что-то ледяное. Я попытался ухватить этого невидимого нарушителя, но он вырвался, и в следующий момент я услышал шаги по паркету внутри дома. Какая-то дверь открылась и захлопнулась, и больше я ничего не слышал. В следующий момент из-за угла, из-за которого прежде появился невидимка, выбежал Хью.

– Но где же он?
– спросил Хью.
– Он шел передо мной не более чем в двадцати ярдах, - высокий, крепкий парень.

– Я никого не видел, - отвечал я.
– Я слышал его шаги по тропинке, но никого не видел.

– А потом?
– снова спросил Хью.

– Мне показалось, что он оттолкнул меня и вошел в дом, - сказал я.

Шагов на дубовой лестнице слышно не было; мы обыскали комнату за комнатой на первом этаже дома. Двери в столовую и курительную комнату были заперты, в гостиную открыта, и оставалась только одна дверь, которая могла открыться и закрыться; она вела в кухню и помещения для прислуги. Но и здесь наши поиски оказались безрезультатны; ни в кладовых, ни в посудомоечной, ни в гардеробной, ни в помещениях слуг мы не обнаружили ничего, здесь было тихо и пустынно. Наконец, мы оказались в кухне, также пустой. Однако у камина стояло кресло-качалка, и оно покачивалось туда-сюда, словно кто-то, сидевший в нем, только что вышел. Оно мягко покачивалось, и это, казалось, создавало ощущение присутствия кого-то, нами не видимого, в гораздо большей степени, если бы в нем кто-то находился. Помню, я даже хотел остановить его и попытался протянуть руку, но она отказалась мне повиноваться.

Того, что мы видели, а в еще большей степени того, что мы не видели, было вполне достаточно, чтобы испортить сон большинству людей, и я, вне всякого сомнения, не являлся исключением из их числа. Долго лежал я с открытыми глазами и напряженно вслушивался, а когда, наконец, задремал, то в полудреме услышал звук, приглушенный, но достаточно явственный, производимый кем-то, ходившим по дому. Мне пришло в голову, что это, должно быть, Хью, вышел на разведку; но когда я постучал в дверь между нашими комнатами, то услышал ответный стук; как оказалось, он подошел к двери с другой стороны, чтобы узнать, не я ли отправился на поиски. И пока мы переговаривались, шаги раздались около моей двери, а затем заскрипела лестница, по которой кто-то поднимался. Спустя некоторое время шаги раздались прямо над нашими головами, на чердаке.