– Это выглядит парадоксально, - отвечал я.

– Только потому, что у вас есть определенная привычка в представлениях о временном и конечном.

Попробуйте взглянуть с другой стороны. Попробуйте представить себе конечное Время и конечное Пространство - и вам это вряд ли удастся.

Вернитесь назад на миллион лет, умножьте этот миллион лет еще на миллион, и вы поймете, что не сможете представить себе начала времени. Что происходило до этого начала? Новое начало, а перед ним еще одно новое? А до него? Поразмыслите над этим, и вы обнаружите, что единственным выходом для вас станет понятие существования вечности, никогда не начинавшейся и не имеющей конца. То же самое можно сказать и о пространстве. Представьте себя около самой отдаленной звезды, что там, за ней?

Пустота? Попробуйте пройти через пустоту, и вы не сможете представить себе, что она конечна, что она имеет предел. Это единственное, что вы сможете осознать. Что там не существует ни до, ни после, ни начало, ни конец, - как это удобно! Если бы не было этой спасительной подушки вечности, на которую я могу преклонить голову, я сошел бы с ума. Некоторые люди говорят, - думаю, что и вы тоже так говорите внутри себя, - что идея вечности - это так утомительно; и вам хочется, чтобы существовал предел. Но это только потому, что вы думаете о вечности с точки зрения Времени, беспрестанно повторяя в уме: "А что после этого, а после этого что?" Вам не приходила в голову мысль, что в вечности нет никакого "после", равно как нет никакого "до"? Это одно и то же. Вечность - это не количество, это качество.

Временами, когда Энтони пускается в подобные рассуждения, мне кажется, что я начинаю понимать то, что кажется ему совершенно ясным и очевидным, а иногда (не обладая развитой способностью абстрактного мышления) я чувствую себя так, словно он старается провести меня над пропастью, и тогда мои интеллектуальные способности отчаянно стараются ухватиться за что-нибудь более очевидное и понятное для меня. Так было и в этот раз, а потому я поспешно перебил его.

– Но есть "до", и есть "после", - сказал я.
– Несколько часов назад вы угостили нас замечательным ужином, - а после этого, - да, после, - мы играли в бридж. Надеюсь, вы объясните мне это в более доступной для меня манере, после чего я отправлюсь спать.

Он рассмеялся.

– Вы должны поступать так, как вам заблагорассудится, - сказал он, - и вам не следует быть рабом Времени, ни сегодня вечером, ни завтра утром. Мы не будем назначать время для завтрака, он у нас будет в вечности, когда вы проснетесь. И, поскольку, как я вижу, до полуночи еще далеко, мы избавимся от уз времени и будем беседовать бесконечно. Если вам угодно, я остановлю часы, чтобы иллюзия была полной, а затем поведаю одну историю, которая, на мой взгляд, совершенно наглядно демонстрирует нереальность нашей так называемой реальности, или, во всяком случае, как ошибаются наши чувства, когда судят что реально, а что нет.

– Что-то мистическое, история о призраках?
– спросил я, навострив уши, поскольку знал что Энтони имеет странную особенность видеть вещи, недоступные обычному глазу.

– Наверное, вы могли бы назвать такие истории мистическими, - ответил он, - тем более что в них есть некое смешение оккультного с реальностью.

– Превосходно, - сказал я, - я весь внимание.

Он подбросил поленьев в камин.

– Это довольно длинная история, - начал он.
– И вы можете прервать меня, как только вам надоест. Однако настанет момент, когда мне потребуется все ваше внимание. Вам, кто цепляется за "до" и "после", никогда не приходило в голову, как трудно оценить, когда именно имело место событие? Можем ли мы сказать, что человек совершает преступление, - и в этом будет немалая доля истины, - уже в тот момент, когда он строит планы его осуществления и смакует в уме будущие подробности? Воплощение в жизнь преступного замысла, - мне кажется, мы можем утверждать это со всею определенностью, - является лишь продолжением замысла; следовательно, он становится виновным уже на этом этапе. И в этом случае, по отношению к преступлению, когда оно имеет место: "до" или "после"? Поэтому в моем рассказе есть несколько моментов, которые потребуют от вас полной сосредоточенности. Представляется несомненным, что дух человека, после смерти его телесной оболочки, обязан предпринять вторую попытку совершения преступления, - как я полагаю, впрочем, это всего лишь догадки, - с целью раскаяния и возможного искупления. Те, кто обладают способностью видеть невидимое, сталкиваются иногда с подобными вещами. Возможно, он уже совершил свое преступление в этой жизни, совершил, если можно так выразиться, слепо; но затем дух его вновь совершает его, но уже с открытыми духовными очами, чтобы понять совершенное. Таким образом, можем ли мы стать свидетелями изначального замысла его осуществления в качестве прелюдии к реальному воплощению, когда глаза открыты и есть возможность раскаяться?.. Все это кажется темным и непонятным, когда я рассуждаю об абстрактных вещах, но, мне кажется, все станет совершенно понятным в процессе моего рассказа. Вам удобно? Вам ничего больше не нужно? Тогда начнем.

Он откинулся в кресле, немного помолчал, а затем заговорил:

– История, которую я собираюсь вам рассказать, - сказал он, - началась с месяц назад, когда вы были в отъезде в Швейцарии. А закончилась, насколько я могу судить, прошлой ночью. Во всяком случае, я больше ничего не ощущаю. Так вот; месяц назад я поздно, дождливым вечером, возвращался домой, поскольку ужинал не дома. Свободных такси не было, и я, под проливным дождем, направился на станцию метро площадь Пикадилли, размышляя, что мне очень повезет, если я успею на последний поезд. Вагон был пуст, за исключением одного-единственного пассажира, сидевшего рядом с дверью прямо напротив меня. Я никогда не встречал его прежде, - насколько я мог доверять своей памяти, - однако взгляд мой постоянно останавливался на нем, словно бы он имел ко мне какое-то отношение. Это был человек среднего возраста, прилично одетый, а на лице его отражалась напряженная работа мысли, как будто он обдумывал какой-то решительный шаг, а его рука, покоившаяся на колене, постоянно сжималась и разжималась. Вдруг он поднял голову и взглянул мне в лицо; я увидел явственное выражение подозрительности и страха, как если бы я застал его за каким-нибудь неблаговидным занятием.

В этот момент мы остановились на Дауэр-стрит, проводник распахнул двери, объявил станцию и добавил: "Переход на Гайд Парк Корнер и Глочестер Роуд". Все было в порядке; это означало, что поезд следует к Бромптон Роуд, конечной цели моей поездки. Это, по всей видимости, полностью устраивало и моего спутника, поскольку он не вышел в течение минуты, пока поезд стоял; в вагон никто не вошел, мы тронулись дальше. Я видел его, - готов в этом поклясться, - после того как двери закрылись, и поезд продолжил движение. Но стоило мне на мгновение отвернуться, а затем повернуться вновь - его не стало. Я был в вагоне совершенно один.

Вы можете подумать, что я оказался во власти так называемого "мгновенного" сна, в который погружаются и из которого выходят за считанные мгновения, но я не верю, что это было так, поскольку чувствовал, что испытал некое Предчувствие или Предвидение. Человек, или астральное тело, или еще что-то, можете назвать это как вам нравится, которого я только что видел, который сидел на лавке напротив меня, о что-то замышлял и что-то планировал.

– Но почему?
– спросил я.
– Почему вы считаете то, что вы видели, астральным телом живого человека? Почему не призрак мертвого?