Мукуро был в больнице по своим делам. Если быть точнее, он хотел убить одного из врачей, наплевавшего на клятвы Гиппократа и ставившего незаконные эксперименты на бездомных и сиротах. И, сделав так, что доктор в жизни больше ни мухи не обидит, он стал свидетелем занятной картины.

Хибари стоял у стойки регистратуры, требуя, чтобы его немедленно выписали, и медсестры суетливо копошились, боясь даже поднять на него глаза. Мукуро решил подойти к нему, чтобы поприветствовать, но увидел Мей, идущую с другого конца коридора. За ней быстро семенил мальчишка лет семи, и не стоило прилагать усилий, чтобы понять, что это сын Кеи — Катсу.

Мей принялась уговаривать мужа остаться в больнице еще ненадолго, чтобы пройти лечение до конца. Кея отвечал ей спокойно, но твердо, что не собирается этого делать, но Катсу почему-то испугался и принялся тихо плакать. Вместо того, чтобы утешить собственного сына, Хибари окинул его взглядом, полным неприязни и презрения, и резко оборвал его хныканье угрозой ударить.

В голове пронеслась мысль о том, что отец из Кеи никудышный, а следом за ней же появилась пока еще не сформировавшая до конца идея. Он и раньше подумывал о том, чтобы подобраться к Саваде через кого-то из хранителей и даже присматривался к Ямамото, на которого можно было надавить, используя его отца как разменную монету. Овладеть его разумом было бы не так сложно, учитывая весьма преклонный возраст и наличие пламени обычного ничем непримечательного человека. Было одно «но»: Ямамото мог и упереться, не пойти навстречу. Зачем ему спасать своего отца и подвергать опасности весь мир, когда он и так не ровен час умрет от старости? Остальных хранителей крыть было нечем, Рехей отпадал по причине его оторванности от дел мафии, было бы странно, если бы он внезапно вернулся — это бы насторожило Саваду, и план бы все равно полетел к чертям.

Катсу же был идеальным вариантом: несчастный маленький ребенок, которому достался далеко не самый лучший отец, от него будут ожидать тех же успехов, той же силы, а каждый провал будет сопровождаться недоумением и, возможно, некоторым сочувствием к Кее.

Логично было бы попытаться захватить сознание Катсу в юном возрасте — быстрее сломить сопротивление, и особых навыков иметь для этого было не нужно, но Мукуро быстро отмел этот вариант. Решение далось просто: Хибари сразу бы пресек любые поползновения в его сторону, Мей, откровенно не доверявшая Мукуро, вряд ли бы светилась от счастья, что ее сын с ним общается, и мальчишка вполне мог его испугаться, послушать родителей и избегать контакта с ним.

Понаблюдав за Катсу несколько дней и удостоверившись в том, что его отношения с горе-папашей весьма и весьма прохладны, но не так и ужасны, как могло показаться на первый взгляд, он решил выйти из тени, чтобы закинуть удочку.

Катсу тренировался, и тренировался много. Было видно, что он предпочел бы развлечься, как любой ребенок в его возрасте, но он терпеливо и усердно изучал технику ведения боя, дрался с быстро меняющимися тренерами, изредка Кея удостаивал его своим вниманием и проводил с ним учебную программу такой сложности, что несчастная Мей едва слезами не обливалась, зализывая своему ребенку раны и успокаивая его. Особенно трудно давались уроки по контролю пламени: пламя облака у него было сильным и ярким, он пугался или терял над ним контроль, а Кея добавлял масла в огонь, свербя его пронзительным ледяным взглядом и обзывая травоядным и слабаком. Мукуро видел, что потенциал у мальчишки был неплохой: количество пламени зашкаливало, и это заставляло немного нервничать. Если тренировки принесут плоды, отношение Кеи к отпрыску может сильно смягчиться, а тогда к Катсу будет не подобраться. Нужно было вмешаться, и Мукуро с легкой совестью это сделал.

Подгадав время, когда Катсу будет в одиночку тренироваться на заднем дворе своего поместья, он стащил у него кольцо — это было нетрудно, даже не пришлось ждать, когда малец решит отдохнуть. Катсу до самых сумерек искал кольцо, и в конце концов так разрыдался, что потом упал на траву без сил и лежал так с добрые полчаса, пока Мукуро не появился перед ним и не вернул кольцо, которое якобы нашел невдалеке. Конечно, кольцо он подменил. Это позволяло не опасаться того, что Катсу со временем научится управлять своей силой и заслужит тем самым благосклонность Хибари.

Но тут же возникла новая проблема: Кея довольно умен, просто захватить сознание Катсу будет недостаточным, чтобы заставить его подчиняться, нужен стопроцентно беспроигрышный вариант. После долгих размышлений он понял, что ему нужны кольца Ада, которые были у него в будущем параллельного мира и которые он так и не пожелал искать. Одно кольцо позволило бы связать свое сознание с чужим, не вселяясь при этом в его тело, а второе — связало бы их жизни. Тут уж, как бы Хибари не изворачивался, возможности без потерь уйти от него он бы не нашел.

Когда он овладел в полной мере силой одного из колец, то сразу же связался с Хром. Ему ничего не стоило заставить ее создать между ними цепь, и первым его приказом для нее стало убийство Мей, которая в этот момент лежала в больнице после очередного осложнения при болезни. Хром противилась и умоляла его не заставлять ее исполнять поручение, и новоприобретенная сила никак не могла с ней поладить. Раздосадованный Мукуро решил действовать по старинке, влез в ее сознание и сам сделал всю грязную работу, а после — принялся за изучение колец с еще большим усердием.

Параллельно с работой над ними, он развернул среди семей Альянса обширную пропаганду против Вонголы. Вселялся в донов, их главных помощников, расписывал в красках о тирании Савады, о перспективах после его устранении, и понемногу огонь недовольства возгорался, порождая массовые отказы от сделок с Вонголой и недоверие к ее союзникам.

В конце концов, переманить на свою сторону Кею было одно, а вот уже после уничтожить Саваду — совсем другое. Его нужно было сломить, заставить нервничать, истерзать морально, а потом уже и физически.