Конечно, было глупо ожидать от него полнейшего игнора к тому, что произошло, но видеть его таким… разбитым было очень больно и тяжело. Словно это не его отец, который всегда казался таким невозмутимым и сильным. На минуточку появилось ощущение, что он обычный человек, ничем не отличающийся от Катсу, но оно развеялось в тот же миг, как Хибари выпрямился.

Катсу быстро отвернулся, чтобы отец не заметил того, что за ним наблюдали, и схватил портфель. Хибари окинул его придирчивым взглядом и аккуратно поправил красную повязку на рукаве его пиджака.

— Я… она мне скоро не понадобится, — виновато понурил голову Катсу, ожидая удара или оскорбления, но Хибари лишь вздохнул и направился к двери.

Спустившись на первый этаж, они оба замерли, по привычке повернувшись к столовой — непривычно пустой и негостеприимной, откуда уже не доносились ароматные запахи, и не слышалось фырканье горячего масла на сковороде.

— Я поем в школе, — неуверенно сказал Катсу, пятясь к выходу. Появляться в столовой ему совсем не хотелось.

Хибари, казалось, поддерживал его мысли: резко развернувшись, он молча пошел обуваться.

— Ты знаешь, где был Рокудо той ночью? — неожиданно спросил он, когда они уже сели в машину и тихо зарычал мотор.

Катсу так растерялся, что, не задумываясь, ответил:

— Он был со мной, — и смутился. А потом возмутился: — Ты думаешь, что он замешан?!

— Хм, — ответил отец, сосредоточенно глядя на дорогу, и это «хм» могло означать очень многое.

Катсу немного задело его подозрение по отношению к Мукуро, ведь он тоже очень переживал, не спал по ночам, стал совсем неразговорчив. Отец был просто не субъективен — у Мукуро не было причин делать больно Хром. Он тоже очень ее любил.

— Он ее любил, — озвучил свои мысли Катсу так тихо, что только отец и мог услышать. Хибари стиснул руль, хмуря брови.

— Смешно слышать о любви человека, который с этим понятием вряд ли знаком.

— Не менее смешно слышать такие слова от того, кто сам об этом понятия не имеет.

Хибари бросил на него быстрый сердитый взгляд, и Катсу ответил ему тем же. Он понимал, что сейчас не самое лучшее время для выяснения отношений, но не один он страдал сейчас. Мукуро досталось не меньше, и он был с Хром куда дольше, и их связь была такой же прочной, если даже не сильнее.

— Отец… простите, но вы просто ищете виновных — и не там, где нужно.

— Ты знаешь, как умерла твоя мать? — перебил его Хибари. Автомобиль заскрипел колесами, ускоряясь.

— Да, она болела…

— Болела, ха, — усмехнулся отец, включая поворотник. Катсу настороженно замер: ему не нравился этот разговор, и почему-то возникло стойкое чувство дежавю. Словно подобный разговор он уже слышал или даже участвовал в нем, но только не с отцом… — Ты такой наивный. У твоей матери не было таких заболеваний, от которых она могла умереть.

— Тогда…

— Спроси у своего любовника, — резко ответил Хибари, останавливаясь у ворот школы. Катсу потянул ручку дверцы. — Тебе давно пора было уйти с поста главы комитета — ты не подходишь на эту должность. Я надеялся, что из тебя в конце концов выйдет что-то путное, но ты слишком слаб и труслив для этого. Таким, как ты, только и приходится сбиваться в стада и прогибаться под тех, кто сильнее.

— А может быть я стал таким из-за вас? — процедил Катсу, захлопывая дверь автомобиля. Отец вопросительно взглянул на него, и почему-то от этого даже стало смешно. — Вы правда не понимаете? Как я могу стать сильным, выслушивая по сто раз в день, какое я ничтожество? Как могу стать смелым, если вы только и делали, что все время запугивали меня? Как могу я перестать желать общения, если вы никогда не говорили со мной нормально? Как могу я хотеть быть похожим на вас, когда я даже не знаю, какой вы? — Плакать не хотелось. Было обидно, но слезы не наворачивались на глаза. Стало… даже легче. — Я не самый лучший сын, но вы тоже далеко не самый лучший отец. Я… просто очень любил вас, несмотря на то, как больно вы мне делали, и так хотел, чтобы вы ответили мне тем же. «Когда-нибудь, когда-нибудь» — успокаивал я себя, но… Я устал ждать. Я… я хочу любить, но безответная любовь меня больше не устраивает. Может… может, поэтому я с Мукуро. Чтобы узнать, каково это — когда тебя действительно любят.

Выражение лица Хибари менялось на протяжении всей его речи. Столь большое количество эмоций все еще было удивительным. Он удивлялся, задумывался, злился и понимал — всё за какие-то считанные минуты. Но на последней фразе он вдруг привычно скривился.

— Катсу, он вовсе не… — Он вздохнул и раздраженно махнул рукой, показывая тем самым, чтобы тот выметался, и Катсу с удовольствием сбежал.

Запоздало накатило волнение, и стал подкрадываться леденящий душу страх. Он сказал. Все, что думал, сказал. Смог.

На ватных ногах он двинулся к школе, все еще не веря в то, что у него хватило смелости ответить отцу на обидные слова.

Потом он почувствовал укол совести: ему стоило прикусить язык и оставить этот разговор на потом — не тогда, когда… не сейчас.

— Кота… — окликнула Юи, поджидавшая его у ворот. Она была непривычно тихой, поникшей, и под ее глазами залегла глубокая тень. — Утро не совсем доброе, верно?

Катсу кивнул и угодил в ее объятия. Она так сильно стиснула руки, что, казалось, хрустнули кости, но он обнял ее в ответ, опустив голову на ее плечо.