– Всё, свободна! Можешь идти, - он попытался подняться.

– Погодите! А раны обработать? У меня аптечка здесь недалеко, - я, сломя голову, бросилась обратно к своему гаражу, притащила аптечку.

Пока я бегала, он уже поднялся. Шатающейся походкой направлялся к своей машине, потом, не доходя буквально шага до неё, замер на месте, схватившись за сердце. Попытался опереться о машину, но чуть не упал. Я, выпустив из рук аптечку, едва успела подскочить, вцепилась в него сзади, с большим трудом удержала от падения. Мы качнулись вперёд. Его машина была рядом. Он, превозмогая боль, таки опёрся рукой о крышу. Я продолжала его придерживать сбоку.

– Что, сердце? – спросила я, тревожно заглядывая ему в помутневшие глаза. Он стиснув зубы, тихо сказал :

– Не знаю, наверное. Слева кольнуло сильно и сейчас давит. И голова раскалывается.

Водительская дверь была приоткрыта. Я распахнула дверцу, зацепив носком своего ботильона. Мужчина уцепился за сиденье, потихоньку продвигаясь к нему. Я помогла ему забраться в машину. Он тяжело, надсадно дышал.

Я ломанулась к аптечке, схватила её. Подошла к его машине, дёрнула пассажирскую дверь, уселась рядом с ним. Открыла аптечку, нашла нитроглицерин, потом сильный анальгетик, сунула ему:

– Возьмите, это от сердца и от головы.

На заднем сиденье нашлась бутылка воды. Я дотянулась, подала ему.

Он послушно взял лекарство в рот. Запил анальгетик. И теперь держал во рту нитроглицерин. Молча сидел пару минут, откинувшись в кресле, закрыв глаза. Лицо было бледным. Потом он глубоко вздохнул, выпрямился.

– Ну, как Вы? – спросила я.

– Ты ещё здесь? – мужчина удивлённо приподнял брови. Выражение лица стало немного забавным. И уже совсем не было грозным и сердитым. В эту минуту он показался мне даже чуть-чуть симпатичным.

– Да куда я денусь? Помогать, так помогать! Так меня папа с мамой учили. А сейчас, давайте, я Вам раны обработаю!
– предложила я.

– Ну да! Лечить, так лечить! – усмехнулся он, опять дернув лицом от боли.

Замерзшими пальцами я достала перекись, обильно полила на раны. Он поморщился.

– Больно?

– Нет, приятно, - не то в шутку, не то серьёзно сказал он…

– Сердце как? – я, напротив, была очень серьёзна. С этим шутить нельзя!

– Вроде, отпустило, - он вздохнул, смотрел на меня своим непонятным взглядом.

Странно, но глаза его стали светлеть, лицо приобрело слегка насмешливое выражение. Я копалась в аптечке, искала себе валерьянку в таблетках. Натура я впечатлительная, могу и в истерику впасть, потому вожу с собой эти жёлтенькие таблеточки на всякий случай. Нашла, взяла две штуки, запила водой из той же бутылки. Сидим, молчим.

– Фух, и меня вроде отпустило! – улыбнулась я, посмотрела на него.

Он расстегнулся. Под чёрным пальто обнаружилась полицейская форма.

– Вы из полиции? – удивилась я.

– Да, из Пятницкого ОВД.

Тут уж я не сдержала своё любопытство:

– А тот, что с Вами был, он кто?

Мой собеседник напрягся, желваки на лице заходили, недовольно поморщившись, он всё же коротко ответил:

– Сослуживец.

– И за что он Вас - ТАК?

Целая гамма чувств прошла по его лицу. Он, вероятно, хотел что-то сказать, но сдержался.

Я сочувственно посмотрела на него:

– Понятно! Значит, за всё хорошее, - и саркастически улыбнулась.

Он посмотрел на меня, вдруг улыбнулся, кивнул:

– Точно! – тяжело вздохнул, - Говорили мне: не помогай, врагов наживешь! Так и вышло.

– Блин, мои родные тоже от меня натерпелись: то в долг кому-нибудь денег дам, то лишайного котёнка подберу, то блохастого щенка. Помогаю, как могу.

Он с трудом засмеялся, придерживая левый бок. И, опять, странное дело – показался мне очень даже милым.

– Ой, Вам надо в больницу! С сердцем шутки плохи.

– Ни в какую больницу я не поеду! Мне ещё на работу надо! – неожиданно грозно, начальственным тоном сказал он. От милой улыбки не осталось и следа.

– Какая работа?! У Вас, может быть, предынфарктное состояние, а Вы капризничаете! – строго, в тон ему, ответила я.

– Слышь, ты! Раскомандовалась тут! Домой иди! – он совсем нелюбезно стал выталкивать меня из машины, прогоняя прочь.

Вот, неблагодарный! Я ему помогаю, а он?! Грубиян! На ты уже перешёл…

– Не трогай меня! Я устала, замерзла, пока с тобой тут возилась. Не подойди я к тебе, ты бы сейчас тут у машины кони двинул! И вообще: я тебя сначала за большую бездомную собаку приняла. Хотела накормить, - я вытащила из кармана пакетик с крекерами, помахала им в воздухе.