– Милая девушка! А Вас в детстве разве не учили, что подслушивать нехорошо?

– Я не подслушиваю! Здесь ничего не слышно! – тихо отвечаю ему. Его голос почему-то показался мне знакомым… Внезапно, меня как током ударило: это же его голос был там у гаражей! Перепутать я никак не могла. Я обернулась. Ба! Узнала я его. Да это же тот самый Глухарёв: мент, выдавший в Инет свои откровения про милицию-полицию! Моложавый мужчина, лет тридцати-тридцати пяти, с наголо обритой головой, стоял позади меня и широко улыбался. На его лице тоже были следы яростной схватки за гаражами. Если бы я его не знала, то, возможно, его улыбка могла показаться мне даже очень милой. Но, увы! Я уже была сердита на него за Стаса. Сделав строгое выражение лица, я назидательным тоном выдала ему:

– А Вас разве в детстве учили быть неблагодарным за помощь? Или учили добивать упавшего товарища?

– Так, стоп! Я не понял, ты это о чём сейчас?- его улыбка слетела с лица, голос стал грубее и громче.

– Отойдём? – я мотнула головой в сторону.

– Ладно, отойдём! – согласился он, сверля меня взглядом.

Мы сделали несколько шагов от палаты.

– Ну, говори! – он стоял напротив меня, пристально смотрел своими карими глазами. Глаза умные, цепкие.

Тут уж я сказала ему пару ласковых: про то, что нельзя так доводить человека, тем более, если это твой товарищ, сослуживец. Про неблагодарность и лицемерие, про хреновых друзей. «Если человек упал, помоги ему подняться! А не бросай в него свой камень из-за пазухи! Это из-за Вас Карпов чуть инфаркт не схватил!» - закончила я свою обвинительную речь.

Глухарёв стоял, оторопело моргая. Услышанное его изрядно покоробило. Потом он дёрнул кадыком, облизнул, в одночасье, пересохшие губы.

– Значит, действительно? – растерянно сказал он. Его глаза были печальны. Он вздохнул:

Я не думал, что так всё обернётся! Честно! Не предполагал даже. Я же думал, что ему всё по барабану. Что он от злобы своей на людей кидается. А у него, видимо, тоже край наступил! Как же я, дурак, сразу-то не понял?!
– он закусил губу, его глаза полыхнули огнём.

Сказал: «Мне с ним поговорить надо, срочно!» - решительно шагнул в сторону палаты. В его глазах читалась досада и раскаянье. Я остановила его, одновременно хотела узнать про ту рыжую:

– Погодите! Там женщина с ним сидит, разговаривает…

– Это Ира Зимина, наша бывшая начальница. После её ухода в судьи в Пятницком такая катавасия началась! Карпов, он же давно хотел её место занять. Вот и занял. Хлебнул начальствования. Отдел разваливается: никто с ним работать не хочет, боятся, бегут все. А одному-то ему не справиться.

– Вот и помогите ему! Отблагодарите хоть раз! Ему это очень нужно, а сейчас – особенно!

– Ты так думаешь?

– Да, я так думаю!

– Как тебя звать-то? – усмехнулся он, вопросительно посмотрел на меня.

Я назвалась.

– Ух, ты! Старинное имечко! Давненько я не слыхал. А я – Сергей Глухарёв, будем знакомы! – он протянул мне свою узкую ладонь. Я поручкалась с ним, уже миролюбиво на него глядя. Моя непримиримость к нему постепенно таяла.

«Может, он совсем и не сволочь, этот Глухарёв?» - подумала я…

– Слышь, а ты Карпову кто? – улыбнувшись, спросил он.

– Да какая Вам разница? Скажем так: подруга.

Он пожал плечом:

– Ну, подруга, так подруга! Я в его личную жизнь влезать не хочу. Да и не пускает он туда никого, если честно. Вообще, удивляюсь, что у него друзья есть, а тем более – подруги.

– Что, он не человек, по-Вашему? – я надула губы.

Сергей усмехнулся:

– Слишком часто он убеждал нас в обратном! Если и человек, то жёсткий, циничный, до денег жадный. Правда, по-своему справедливый. И, пожалуй, слово с делом у него не расходилось. Только методы работы у него всегда были свои. Это я сейчас пытаюсь объективно о нём судить.

– Не судите, да не судимы будете! – колко выдала я, смерив его с головы до ног ледяным взглядом.

– Да я смотрю, ты не подруга, а его адвокат!
– рассмеялся Глухарёв, - Ладно, подруга. Раз уж познакомились, давай на «ты»!

Я вздохнула:

– Давай, - немного замявшись, спросила, - Сергей, так ты сможешь Карпову помочь?

Он задумался, наморщил лоб, поскрёб чисто выбритый подбородок, потом выдал:

– Знаешь, Глафира, я же после того, что в Инет выложил, уходить из полиции собирался. Уже решил всё для себя окончательно. Уехать к отцу в Питер хотел.

– А … может, подождёшь ещё немного, поработаешь? – я вопросительно посмотрела в его задумчивые глаза.

– Ради чего? – невесело усмехнулся он.

– Ну, ты же не просто так эту речь свою толкнул? Призвал, так сказать, внимание общественности к этой проблеме. А теперь в кусты, как заяц, прячешься? По-моему, обозначил проблему – нужно её решать! Хотя бы, в своём Пятницком порядок навести. Разве не так? А то: «Устал, ухожу! Хоть, трава не расти!» - я с вызовом смотрела на него.

Он хмыкнул, покачал головой, глубоко вздохнул. Потом в его глазах зажёгся какой-то озорной, упрямый огонёк. Улыбка начала расползаться по лицу. Он уже весело на меня посмотрел и выдал: