– Стас, а расскажи мне про него!
– попросила я.

И то, что услышала, потрясло меня до глубины души…

========== Часть 26 ==========

Со стола я прибрала, посуду помыла. А из головы никак не выходила история Лёни. Как, должно, быть страшно было ему, сколько пришлось пережить! Долго я ворочалась и не могла уснуть. Если бы не Карпов! Он лёг рано, опять отвернулся от меня. А я только потом сообразила: не от меня он отворачивается! Просто привык спать на одном боку. Я, ведь, и сама так же делаю: привыкла на правом боку засыпать. А Стасик привык на левом. Только, говорят, на левом боку спать вредно – на сердце дополнительная нагрузка. Вот лежит он, такой славный и хороший. Даже на плечах пушистая поросль. «Мохнатый шмель»- улыбнулась я, погладила его плечи, прижалась щекой к его широкой спине, обняла за пояс. Он внутренне напрягся, но потом глубоко вздохнул и вновь углубился в сон. Я слушала биение его сердца. Оно гулко и размеренно отдавалось внутри, успокаивая меня и постепенно усыпляя. Проснулись мы опять в обнимку. Осторожно поцеловав его в щёку, я отстранилась, поднялась с постели, поправила сбившееся одеяло. Вскипятила кофе, бутербродов напластала, собралась на работу.

Я ушла из дома раньше Стаса. Пятница. Ура, день сегодня короткий, буду дома пораньше! С самого утра сдала отчёты Симочке, та одобрительно кивнула:

– Молодец, Глафира! В этом месяце хорошо поработали. Можете рассчитывать на премию!

Какое счастье! Буквально, окрылённая, пришла в отдел, обрадовала девочек. Они осторожно спросили, как чувствует себя мой папа. Я рассказала им, что всё хорошо: тревога оказалась ложной! Они приободрились, заулыбались. Начали с улыбками вспоминать вечеринку в кафе. Кто и что помнил. Я тихонько молчала себе, не выдавая того, что знала. Намекнула только, что, вроде, мы ещё на подиуме были и крутились около шеста…

Уехала я домой на своём Масике. Какая прелесть! Я его ещё больше полюбила: такой он стал замечательный! Если раньше он мне напоминал пожилого, но ещё бодренького, дедушку лет шестидесяти, то сейчас это был приятный мужчинка среднего возраста. Он нежно и вкрадчиво мурлыкал мотором, лаская мой слух, и ехал, словно плыл – мягко покачиваясь даже на больших ледяных кочках и ямах, был послушен рулю, легко и непринуждённо вёз меня. Почти, как мой подполковник. Ну, вот опять: мой! Хорошо бы! Блин, ведь я же сама поставила эти рамки, а теперь мучаюсь! Короче, приехала я домой, поставила Масика на стоянку.

Поднимаюсь на свой этаж, и что я вижу: дверь в мою квартиру распахнута настежь, а в прихожей на полу барахтаются, борются два человека! Один из них мне точно не знаком, а вот личность другого, выражаясь полицейским языком, я установила сразу…

Черные кудри разметались в разные стороны, смуглое лицо побагровело от натуги, и без того огромные глаза, были широко раскрыты, белоснежные зубы крепко стиснуты. Мой сосед – Дима Воронов! Он пытался оторвать от своей шеи руки нависающего над ним незнакомца. Тот сидел на нём верхом и душил майора. Я мигом сориентировалась: в моей прихожей на полке стояла небольшая, однако, вполне увесистая ваза для цветов, сделанная под хрусталь. Я, нисколько не сомневаясь в правильности своего решения, схватила её, шагнула к поединщикам и, что было силы, ударила незнакомца по затылку! Ваза от удара рассыпалась вдребезги! Он сразу обмяк, плюхнулся на Воронова. Дима отдышался, брезгливо оттолкнул незнакомца, выбрался из-под него.

– Здравствуйте, Дима! – поздоровалась я.

– Здравствуй, соседка! Спасибо за помощь! Здорово ты его приложила! – улыбнулся он, поднялся, растирая сдавленную шею.

Перевернул на спину злоумышленника, внимательно рассматривая его лицо.

– И кто же это такой? – поинтересовалась я.

– Да я у тебя спросить хотел! Тебя как зовут, кстати?

– Бартеньева Глафира, проще – Фира.

– Понятно. Ну, а меня ты уже знаешь. Только давай на «ты», а то я себя сразу таким стареньким дедушкой чувствую! – засмеялся он.

– Хорошо, будем на «ты» - я была согласна. К Наташе, его жене, я обращалась на «ты», - Ой, Дим, а я его случайно не убила? Что-то он до сих пор в себя не приходит и не шевелится!- я немного испугалась.

Майор потрогал пульс у него на шее:

– Живой! Что ему сделается? Он , по-моему, под кайфом, - Дима приоткрыл его глаза, потом позвонил в отдел, вызвал наряд.

В квартиру зашёл Карпов, сверкнул на нас глазищами:

– Что произошло?!

– Привет, Стас!
– поздоровался Дима, - Поднимаюсь на этаж, смотрю: дверь приоткрыта! Я зашёл, а тут этот хмырь. Сцепились. Потом появилась хозяйка квартиры, не дала мне умереть во цвете лет! – пошутил Воронов.

– Я его вазочкой ударила, - призналась я.

Карпов хмыкнул:

– Ах, вазочкой? Он, хоть, живой? – на губах у него была уже саркастическая улыбка.

– Живой! – ответил майор.

Злоумышленник, словно подтверждая его слова, застонал и пошевелился.

– Эй, ты кто? – спросили хором Карпов и Воронов.

Это оказался обычный вор-домушник. Замок на двери был самый обыкновенный, он вскрыл его без особого труда. Только ничего не успел украсть. Карпов и я облегчённо вздохнули…

========== Часть 27 ==========

Стас позвонил по нужному телефону, через час нам привезли и установили новую дверь с сейфовым замком и дверным глазком. Мы только проводили установщиков, как вновь раздался звонок. Я метнулась к двери.

– Здравствуйте, Маргарита Николаевна! – обрадовалась я, пустила в квартиру свою пожилую соседку. Оказалась, она уезжала на неделю к сестре в гости, и только вчера вернулась. А я, увлечённая Стасом, этого даже не заметила! Маргарита Николаевна, увидев Стаса, улыбнулась и спросила: