Девочки тоже были не в лучшей форме. Моя минералка пришлась очень кстати!

Ну, почему сегодня не суббота? Эта фраза словно была написана на наших лицах.

Полдня мы приходили в себя. Часа в три мне почему-то стало так нехорошо, мучила беспричинная тревога. Сердце страшно колотилось. Пришлось даже валерьянку пить. К концу рабочего дня стало лучше. Я уже хотела ехать домой, как вдруг раздался звонок мобильника.

– Мама, привет! Чего звонишь?

На том конце раздался тихий, печальный вздох. Мама, каким-то тихим, упавшим голосом , сказала:

– Дочка, в папу стреляли…

Дальше послышался её всхлип, - Из полиции позвонили. Он в больнице. Надо к нему съездить. Я так боюсь! Пожалуйста, приезжай ко мне!
– дальше я услышала, как мама плачет.

Не описать и не передать словами страх, охвативший меня! Хорошо, что я сидела, иначе, упала бы. В глазах потемнело, голова вдруг загудела, как чугунная. Руки-ноги сразу отнялись, как и онемевший язык. Я словно окаменела, так и сидела с прижатым к уху телефоном, с округлившимися от ужаса глазами. В голове лихорадочно билась лишь одна мысль: «Папочка, милый мой папочка! Лишь бы ты был жив!»

– Фира, что случилось?
– забеспокоились девочки, подбежали ко мне, стали меня теребить, приводя в чувство. Надо было срочно ехать к маме, поддержать её. Но, у меня был шок.

Симочка заглянула в кабинет, сразу поняла: что-то неладно! Она еле-еле вытащила из моей руки телефон, стала разговаривать с моей мамой…

– Хорошо, Элеонора Леонидовна, сейчас я привезу её! – она отключила телефон, сунула его мне в руки.

Я всё ещё сидела с окаменевшим лицом. Симочка залепила мне пощёчину, потом другую. Я опомнилась, вышла из ступора. Вскочила на ноги:

– Мне к маме… срочно! – взволнованно сказала я.

Бартошевская кивнула:

– Одевайся, я тебя отвезу!

Через некоторое время мы были в квартире моих родителей. Я с порога шагнула к маме, обняла её и разревелась сама. Бедная мамочка, что ей пришлось пережить!

Симочка утешала нас обеих, выпоила нам успокоительное. Надо было ехать в больницу. И только мы хотели собираться, раздался звонок в дверь. Я подошла к двери. Кто бы это мог быть: полиция? Да, точно! Я увидела в глазок форму и … расстёгнутое очень знакомое чёрное пальто. Карпов! Его я была рада видеть, Открыла дверь.

– Стасик, здравствуй! – я обняла его за шею, поцеловала в щёку.

Но, меня ждал сюрприз. Из-за его спины выглянул … папа! Он был в накинутом на плечи пальто. Его левая рука, чуть пониже плеча, была забинтована. Я кинулась к нему на шею:

– Папочка, родненький! Я так испугалась! Маме позвонили… она позвонила мне… у меня шок был… Симочка привезла меня сюда… мы так переживали… хотели в больницу ехать! – я сумбурно, сбивчиво рассказывала ему обо всём. Он улыбался, обнимая меня, а здоровой рукой постарался незаметно смахнуть выступившую слезинку.

– Я же говорю: переполошили больше! – сказал он, обращаясь к Карпову.

Тот стоял в сторонке, с ухмылочкой на лице, смотрел на нас с папой.

– Фирочка, кто там?
– Симочка и мама вышли в прихожую.

Она увидела отца, охнула, всплеснула руками. Папа отстранил меня, шагнул к маме:

– Эля, не бойся! Всё хорошо!

Они обнялись.

– Аристарх, я просто не могла тебя потерять! – сказала она сквозь слёзы.

Мама буквально вцепилась в папу, и надо было в этот момент видеть её глаза!

Так смотреть могла только очень любящая женщина. Они так крепко поцеловались!

Нет, я знала, что родители женились по любви, но ведь это было в молодости. Я даже не подозревала, что со временем их чувства друг к другу нисколько не охладели, а напротив – только усилились! А как же быт, трудности? Оказалось, это всё такая ерунда, по сравнению с их взаимной любовью.

Карпов смотрел на них очень тепло, его глаза светились, а на губах была слегка растерянная улыбка. Он понимал их состояние и, видимо, немного завидовал. Я встретилась с ним взглядом. А он … Он смутился. Нет, реально смутился! Подполковник, мент с многолетним стажем работы, с закалённой душой и стальными нервами, часто надевающий на себя маску равнодушия и чёрствости. Он хотел любви. Вот, такой же любви, но стеснялся этого! Я подошла к нему и обняла его, прижалась головой к его плечу. Он благодарно улыбнулся мне. А я не сдержалась , притянула его голову к себе, коснулась его губ своими. Он жадно ответил, словно припал губами к долгожданному источнику. Я постаралась вложить в это поцелуй всё своё чувство к нему. После, он улыбнулся, уже радостно.

Симочка заторопилась домой. Она проскочила мимо папы с мамой, улыбнулась мне и сказала:

– Ну, вот видишь, всё хорошо! А Симочке пора домой! До свидания!

– Серафима Стефановна, большое Вам спасибо! Если бы не Вы, я не знаю, что бы сейчас делала!- я совсем забыла, что в сумбурном рассказе назвала её Симочкой, и она это явно слышала.

– Не стоит благодарности, Фирочка! Просто, в трудную минуту Вы помогли мне, а я не привыкла оставаться в долгу. Всего доброго!
– она стала спускаться по лестнице.