Великий Петр скоро как две сотни лет тому назад еще решил этот вопрос для России и отрадно что высшая власть наследует в этом вопросе великому царю.

В дверях появился Боголепов и попросил господ профессоров вернуться к делам.

Обсуждение продолжилось.

— Однако же чувствую я в этом нечто грустное, — качал головой Жуковский. Получается что отныне нам придется учредить свою собственную полицию и надсмотрщиков наподобие гимназических педелей! Своих собственных! Держать студентов в ежовых рукавицах, и если надо разгонять их сходки — и все самим. Нам — и приказывать грубым отставным солдатам тащить собственных студентов в карцер? Право же не знаю…

— Ну, что касается карцера, Евгений Николаевич, то на этот счет можете быть спокойным, — ехидно передернул плечами Мрочек-Дроздовский. Сие уже не актуально — и будет ли это к пользе — вот извините не уверен! А что до педелей с университетской полицией — так ведь лучше пусть мы по отечески накажем своих недорослей, нежели власти пошлют их по этапу в места не столь отдаленные! Кроме того, — он многозначительно погладил бороду, — не забываем что тот момент когда нам должно будет разгонять буйствующее студенчество мы будем определять сами… Полагаю что при небольшой предусмотрительности мы сумеем избежать того о чем говорил Его Величество господину ректору — введения на территорию университета полиции и казаков. Ну и сам студенты, в конце концов, должны понимать что лучше им пойти на встречу властям университетским — которые им как вы отметили, почти свои — нежели потом отведать березовой каши от властей официальных.

— Стипендию бы во повысить не помешало, — деловито бурчал на другом конце стола Филиппов. Четыре рубля — это ведь по нынешнему времени не деньги!

— Зря вы так! — возразил приват-доцент, философ Новгородцев. Он был еще молод и не забыл видать студенческие голодные и бедные годы. Четыре рубля — это возможность снять хоть и худой, но угол! А десяти рублей хватит еще и на щи с житным хлебом! («Положим, на пустые щи конечно!» — при этой мысли живот приват-доцента напомнил о временах студенчества ощущением неизбывной пустоты в желудке).

— Что меня более всего затрудняет в предлагаемом, — Боголепов был сама серьезность, — так это граница между правами учащихся за плату и казеннокоштных. Да и в общем смысле… Мы знаем благодаря Уставу что входит в обязанности наши и студентов — но вот как это сопрягается с правами?

— Позвольте, Николай Павлович, высказать мнение по этому поводу? — с места поднялась Ковалевская.

Я как раз хотела высказаться по этому поводу. В заграничных университетах и высших школах давно уже в ходу «контракт на обучение» — в котором соответственно среди прочих есть раздел права и раздел обязанности.

— Это годится для студентов обучающихся за плату, — хмыкнул профессор Гамбаров с кафедры гражданского права. Но что касается тех кто поступил за счет казны — тут как быть?

— Отнюдь! — покачала головой Софья Васильевна. Ведь по сути — за них ведь тоже вносится плата — пусть и государством. И соответственно контракт на обучение то же — всего лишь в нескольких пунктах разница.

— Несколько секунд общество взирало на нее с откровенным изумлением.

— Господа! — воскликнул профессор уголовного судопроизводства Вульферт. Как правовед я испытываю откровенный стыд — что столь очевидный выход нам подсказали со стороны!

— Думаю что юридический факультет в ближайшие дни разработает проект образовательного договора! — тут же как ни в чем не бывало, взял ход обсуждения в свои руки ректор.

…Расходились уже в глубоких сумерках.

— Неужели это то о чем мы мечтали? Царь-либерал… — забывшись пробормотал Столетов, когда они вышли из парадной Московского университета.

Оказавшийся поблизости Боголепов покачал головой.

— Да нет же! Вспомните слова профессора Ковалевской. Ему нужна грамотная Россия — дабы быть вровень с соседями. Конечно же будучи служителем наук я это всецело одобряю, — опять же просвещение есть начало свободы — как говорили еще энциклопедисты… Но вот что до либерала… — ректор вздохнул. Поверьте старому человеку, помнящему еще николаевские времена! Нет — Он кто угодно только не либерал. У тигра лапы тоже мягкие но вот когти ох какие острые! Не приведи Господи, если он их выпустит! Или забыли как не так давно он с нами разговаривал…

В тот же момент на другой московской улочке беседовали два других профессора — но уже с историко-филологического факультета.

— Право же я не знаю, — размышлял вслух экстраординарный профессор кафедры русской истории Барсов, и в голосе его звучала явная растерянность. Георгий Александрович… его решения… Они парадоксальны и выверены! Это не похоже ни на его великого деда ни тем более на отца… Некоторые вспоминают Петра Великого — но то был совсем другой царь… Буря, натиск, ураган… На слом все что стоит на пути без разбора… А тут прямо таки математический расчет и вместе с тем непреклонность!

— Вы знаете, Евгений Василевич — качнув высокой бобровой шапкой, сообщил собеседник — глава кафедры мидиевистики Виноградов. Я тут пытался искать какое-то совпадение по характеру… И мне кажется — нашел… — и словно опасаясь чего то вполголоса вымолвил. — Может быть — новый Иоанн Третий пришел к нам в лице этого мальчика?

— Дай Бог, чтобы не Четвертый! — ответил Барсов. И повторил — Дай то Бог! «Но впрочем — в свой срок мы это узнаем!»