Она попыталась сосредоточиться на звуках ударов своего сердца. Но даже этот звук исчез. Он был слишком регулярным, и ее сознание вычеркнуло его. То же самое произошло и с темнотой за ее закрытыми, обмотанными бинтами глазами: темнота была слишком однообразной, и она больше не ощущала ее. Она могла напрячь свои мышцы, пытаясь раздвинуть спеленывающие ее упругие бинты, но не ощущала никакого результата, потому что бинты поддавались лишь на какую-то долю дюйма. Ее рот был полуоткрыт. Она не могла ни открыть его шире, ни закрыть совсем из-за мундштука из пенорезины. Она не могла ни укусить свой язык, ни даже найти его. Она Никаким образом не могла показать ощущаемую ею боль. Абсолютный покой лечения гробом подхватил ее в свои нежные объятия и понес, молчаливо кричащую, в небытие.

Что произошло?

Он сидел на границе травы, на холме над Госпиталем. Его глаза не отрываясь смотрели на залитые светом окна. Его кулак несильно постукивал по колену.

Что произошло? Я был у них в руках. Я был у них в руках!

Он ушел. Смущенный, беспомощный, побитый. Он знал, что усиленный голос начнет выкрикивать команды. И ничего не произошло. Было такое ощущение, как будто они забыли о нем. Он шел, чувствуя спиной смерть, ожидая приступа онемения, или укола усыпляющей пули, или окрика офицера.

Постепенно, вопреки здравому смыслу, он понял, что они не собираются ловить его.

И тогда он побежал.

Его утомленные легкие давно успокоились, но мозг Продолжал работать с бешеной скоростью. Возможно, он никогда не успокоится. Он бежал, пока не рухнул здесь, на вершине холма, но страх, который гнал его, не был страхом перед банком органов. Он бежал от невозможной вещи, от пространства с нарушенными причинно-следственными связями. Как ему удалось просто уйти с той равнины смерти — так, что никто не видел его? Здесь ощущалось волшебство, и он был испуган.

Что-то приостановило действие обычных законов Вселенной, чтобы спасти ему жизнь. Он никогда не слышал ни о чем, что могло бы сделать это… за исключением Демонов Тумана. А Демоны Тумана были мифом. Ему рассказывали об этом, когда он уже достаточно подрос. Демоны Тумана были сказкой для запугивания детей, антиподом Деда Мороза. Старушки, которые рассказывали об этих могущественных существах, живущих в тумане бездны, следовали традиции более древней, чем все письменные памятники, и, может быть, такой же древней, как сам человек. Но все равно никто не верил в Демонов Тумана. Они казались похожими на тех быков, которым поклонялись сторонники церкви Финэгл, чьим пророком был Мэрфи. Эти рассказы не воспринимались всерьез, и имена этих демонов часто использовались только для проклятий.

Я был у них в руках, и они отпустили меня? Почему?

Может быть, на это у них была какая-нибудь причина? Существовала ли вообще какая-нибудь причина, чтобы Госпиталь позволил колонисту подобраться к самым стенам, а затем отпустил его?

Может быть, банк органов был заполнен? Но ведь должно быть хоть какое-нибудь место, где они могли бы держать заключенного до тех пор, пока появится место в банке органов.

Но если они подумали, что он был членом Экипажа! Наверняка так оно и было. Человеческая фигура на плато Альфа — конечно же, они должны были предположить, что он член Экипажа. Ну и что тогда? Кто-нибудь обязательно бы вышел, чтобы поговорить с ним.

Мэт начал ходить по кругу на вершине холма. Его мысли были в смятении. Он был на пороге смерти и спасся. Кто спас его? Почему? И что ему делать дальше? Вернуться и предоставить им еще один шанс? Подойти к мосту, соединяющему плато Альфа и Бета, и попытаться проскользнуть незамеченным? А может быть, просто слететь со скалы, энергично размахивая руками?

Самое ужасное было то, что он даже не мог быть абсолютно уверенным, что это у него получится. Волшебство, волшебство — Худ говорил о волшебстве.

Нет, наоборот. Он прямо вышел из себя, отрицая волшебство. Он говорил о… парапсихологических способностях. А Мэт был так увлечен Полли, что не мог вспомнить ничего из того, о чем говорил Худ.

Это было довольно скверно. Потому что в этом для него заключался единственный выход из положения. Он вынужден был признать, что обладает способностью парапсихологического воздействия, хотя понятия не имел, что это такое. Но, по крайней мере, теперь он знал, что произошло.

— У меня есть парапсихологические способности, — объявил Мэт. Его голос был отчетливо слышен в тишине ночи.

Великолепно! И что же? Если Худ и вдавался в описание природы этих сил, то Мэт не мог этого вспомнить. Но теперь он мог распрощаться с идеей перелететь скалу, разделяющую плато Альфа и Бета. Что бы ни говорили о неисследованных способностях человеческого мозга, они все-таки должны соответствовать какой-то реальности. Мэт вспомнил чувство, что его не заметят, если он не захочет этого, но он никогда не летал и даже не чувствовал стремления летать.

Он должен поговорить с Худом.

Но Худ был в Госпитале. Может быть, он уже мертв.