Он спокойно спал.

А в его сознании проносилась вереница образов. Пленки Полли Торнквист. Кому-то все же удалось выскользнуть из его сети позавчера вечером. Побег Келлера вчера вечером. Гнетущее беспокойство, даже интуитивная уверенность, что содержание капсулы Робота-разведчика № 143 было более важным, чем предполагалось. Смятые, неудобные простыни. Одеяло, которое было чуточку теплее, чем это было нужно. Тот факт, что он забыл почистить зубы. Мысленный образ Келлера, падающего вниз головой в туман, — эта картина преследовала его постоянно. Слабый шум снаружи, со стороны стены, шум часовой давности, шум, который не разбудил его, но который по-прежнему оставался необъяснимым. Испытанное им желание в отношении девушки, которая находилась в гробу, и последовавшее за этим чувство вины. Испытанный им соблазн использовать древнее средство для промывания мозгов в своих собственных целях, чтобы заставить девушку-мятежницу полюбить его на некоторое время. Прелюбодеяние! Еще большее чувство вины.

Соблазны. Сбежавшие преступники. Горячие смятые простыни.

Ничто не приносило покоя. Он проснулся.

Он лежал вытянувшись на спине, сложив руки на груди, вглядываясь в темноту. Нет смысла сражаться с этим. События предыдущего вечера расстроили его внутренние часы; он позавтракал в двенадцать тридцать. Почему он постоянно думает о Келлере?

(Вниз головой в туман, а работающие винты прижимают его к креслу. Ад наверху, и рай внизу. Движение в неизвестность. Потерян навсегда, уничтожен полностью. Мечта индусов, воплощенная в реальной физической форме. Покой в полном распаде.)

Джезус Пиетро повернулся на бок и включил телефон.

Незнакомый голос произнес:

— Госпиталь, сэр.

— Кто это?

— Старший сержант Леонард В. Уотс, сэр. Ночное дежурство.

— Как дела в Госпитале, старший сержант? — Это был обычный вопрос. Джезус Пиетро задавал его десятки раз рано утром в течение последних десяти лет.

Голос Уотса звучал уверенно:

— Одну минутку. Вы ушли в семь часов, сэр. В семь тридцать майор Дженсен приказал освободить невиновных, которых мы задержали прошлым вечером, тех, у кого не было наушников. Майор Дженсен ушел в девять ноль-ноль. В десять тридцать сержант Гелилос доложил, что все невиновные возвращены в свои дома. Э… э… э… — Звук перебираемых листов бумаги на заднем плане. — Все, кроме двух задержанных, которые были допрошены сегодня, были расчленены и сложены в хранилища. Секция медицинских запасов информирует, что банк будет не в состоянии принять новый материал вплоть до дальнейшего уведомления. Хотите, чтобы я прочитал список казненных, сэр?

— Нет.

— Гробовая терапия протекает нормально. Никаких отрицательных реакций со стороны подозреваемой. Внешняя охрана докладывает о ложной тревоге в двенадцать ноль восемь, вызванной кроликом, натолкнувшимся на электрический датчик. Никаких признаков какого-нибудь движения на охраняемой территории.

— Тогда с чего же они решили, что это был кролик?

— Должен ли я выяснить это, сэр?

— Нет. Они, конечно, просто решили наобум. Спокойной ночи. — Джезус Пиетро повернулся на спину и собрался уснуть.

Его мысли текли плавно…

…Он и Надя давно не были близки. Может быть, ему следует начать принимать инъекции тестостерона. Трансплантация, очевидно, не потребуется; многие железы внутренней секреции не были заморожены, а продолжали действовать. Их функционирование обеспечивали сложные аппараты, регулирующие точное соотношение крови и питательных веществ. И кроме того, существовала сложная система для извлечения гормонов из желез. Ему придется примириться с неудобствами, связанными с инъекциями.

…Хотя его отец поступил иначе.

Когда Джезус Пиетро был молодым, он тратил много времени в поисках ответа на вопрос, почему старые люди считали, что врачи нарушают работу сосудистой системы во время пересадок предстательной железы. Теперь, когда Джезус Пиетро стал старым, он думал, что нашел ответ. Ведь шестьдесят лет тому назад Плато было практически незаселенным, несмотря на многовековую традицию иметь большие семьи. Ханнет Кастро, очевидно, считал своим долгом, как и все его предки, выращивать детей. Но как должен был чувствовать себя старик, который знал, что он больше не может иметь детей?

Теперь, когда Джезус Пиетро постарел, ему казалось, что он может ответить на этот вопрос.

Его мысли текли неторопливо, затуманенные надвигающимся сном. Джезус Пиетро повернулся на бок, устраиваясь поудобнее.

…Кролик?

А почему бы и нет? Кролик из леса.

Джезус Пиетро повернулся на другой бок.

…Что же делал кролик в нашпигованном датчиками лесу?

А что вообще делало любое существо, большее, чем полевая мышь, в лесу?

Что делал кролик на плато Альфа? Где он находил себе еду?

Джезус Пиетро выругался и потянулся к телефону. Старшему сержанту Уотсу он сказал:

— Запишите приказ. Я хочу, чтобы завтра лес был тщательно прочесан, а затем подвергнут санобработке. Если будет обнаружено хоть что-нибудь размером с крысу, я хочу знать об этом.

— Есть, сэр.

— Относительно сегодняшней тревоги. Какой сектор?

— Одну минутку. Шестой сектор, сэр.

— Шестой? Но там же и в помине нет никакого леса.

— Так точно, сэр.

— Спокойной ночи, старший сержант, — сказал Джезус Пиетро и повесил трубку. Завтра они прочешут лес. Специальная полиция стала слишком расхлябанной, решил Джезус Пиетро. И ему придется придумать что-нибудь, чтобы исправить это.