Но теперь он забеспокоился. Не за девицу, разумеется, а за себя. С тех пор, как он бросил пить, глюков с ним не случалось. Да и в то непростое время чудились ему отнюдь не образы прекрасных обнаженных девиц, а, как правило, желторожие селениты. И как отнестись к этим виденьям теперь? Что означают они? Предваряют возвращение к прошлому?

Может, просто показалось, успокаивал себя Павел. Растрепало какой-то нерв. Он перемигнул, и виденье исчезло. Но это не внесло успокоенья в ум. Уж лучше смириться с сумасшедшей девицей, чем вернуться в запой.

Мастер был крепенький мужичок лет сорока пяти. В коротком полушубке он и сам выглядел немного короче, чем, наверное, на самом деле был. Как его звали, Павел тут же забыл, но фамилию запомнил легко: Ятин. Руки его были густо исколоты. Пальцы - цифрами и перстнями. Кисти - компасом или розой ветров, восходящим над севером солнцем и чем-то еще. Сидел? Более чем вероятно. Интересно, за что?

– Ты мне, Борисов, систему не разморозь, - сказал Ятин.
– Иначе знаешь, чем отличается твое будущее от моего прошлого?

– Чем?
– поднял голову Павел.

– Да ничем.

– Были уже прецеденты?

– Прецеденты. Да ты знаешь, с кем работать приходится? Контингент! Тюрки! Неделю отработал - запил. Запил - взашей. Сам-то не пьешь? Если дома - дело твое. А если здесь - то есть много различных способов с тобой разобраться.

– Например?

– Примеров не будет. Заболел Примеров. Заболел и наверно помрет. Так что ты как-нибудь без примеров, уповая на совесть и богобоязнь.

– Не слишком ли много ответственности за такую зарплату?

– Ставка тебя не устраивает? По труду и честь.

– Такие ставки не стоят свеч, - сказал Павел.

– На эту ночь я тебе пришлю напарника. Постажирует тебя, пока обвыкнешь. Не оставлять же тебя, действительно, один на один с незнакомым оборудованием. Значит так: давление держать два очка. Температура тепла на подаче... Пока пусть будет семьдесят градусов. А там - в соответствии с внешней температурой. График на стеночке. Следи. Обещают на эту ночь похолодание.

Мастер поежился, а Павел вздрогнул. Вновь почудился, но теперь уже не на балконе жилого, а в оконном проеме выселенного дома силуэт той голой девицы.

Черт, черт, черт... Свят, свят, свят... Изыди, наваждение.

– Раз в смену чистишь котлы, - бубнил мастер.
– Один в работе, другой - выгребаешь. Шлак тачкой вывозишь. Видишь кучу? Вот и вали на нее.

Рядом с кучей стоял покосившийся деревянный столб - анкерная опора электролинии 0,4 кВ. Со столба свешивались провода и уходили под крышу котельной. Как этот столб выстоял среди горячего шлака, объяснялось, очевидно, его везучестью. Вывозились и сваливались раскаленные угольные останки чуть ли не на него. Правда, столб этот был прикреплен к железобетонному пасынку, но торец деревянной составляющей опоры был над землей не выше, чем на метр. И вполне мог возгореться. Никакого же резервного электропитания котельной предусмотрено не было. На ком, если что, зависнет ответственность?

– За это с электриков спрос, - сказал мастер.
– Ты себя, Борисов, блюди.

И тебя заодно, подумал Борисов. Не исключено, что за какую-нибудь халатность сидел.

Ветер взметал мелкую пыль. Взвивал облачка снега. Иногда закручивал их в спираль и уносил прочь, иногда тут же ронял рассеянно. Забирался под куртку, трогал под ней.

Внутрь входить, где было тепло, но значительно более грязно, механику не хотелось. Не хотелось портить себе настроение в предвкушении ужина и чистой постели. Павел был там днем и внутреннюю обстановку знал. И хоть было ему жутковато при мысли о том, что придется всю ночь оставаться здесь одному, да хотя б и с напарником, от мастера, тем не менее, избавиться не терпелось. Не любил он, когда зудят. К тому же подошвы его новых сапог оказались довольно тонки. Он начинал приплясывать.

Свыкнется - стерпится. Стерпится - слюбится. Тем более, что он здесь всего на сезон, заканчивающийся тридцатого апреля.

Сменяемый им Витяй имел китайский разрез глаз. А может, и впрямь был немного китаец. Он уже переоделся в чистое. Подошел к мастеру, демонстративно взглянув на часы:

– Так я пошел?

– Иди-иди, - проворчал мастер.
– Тюрка.

– Там хватит минут на двадцать жару, - сказал сменный Витяй, обращаясь к Борисову.
– Успеешь переодеться и чифирнуть. Потом подкинешь. В основном налегай на второй котел, я его почистил только что. А первый гаси потихоньку. Выгребешь - растапливай и загружай.

– Понял всё?
– спросил по поводу вышесказанного Ятин.

– Первый - справа, второй - слева, - подсказал сменный.
– Я там расписался в журнале, что смену сдал.

Павел кивнул.

– Есть душ, после можешь помыться, - договаривал свои наставления Ятин.- Уборная же, видишь сам, прямо перед тобой.
– Справа от кучи шлака топорщилось дощатое строение. Ветром болтало хлипкую дверь.
– Некоторые ухитряются на лопату гадить и потом выносить, другие прямо на уголь и в топку закидывают - заодно с твердым топливом. Так что способов испражнения множество. Выбирай любой, по настроению.