И драконы их покинули. Не то, чтобы они так много делали для них, в основном, помогали с ингредиентами для зелий (слезы, кровь, чешуя, желчь), но пока были драконы, было ощущение безопасности. Теперь Мария Инесса все чаще чувствовала себя раздетой и беспомощной, а еще – преданной и покинутой. Ее былому советчику, отцу, становилось все хуже и хуже, и он чаще спал, чем бодрствовал. Грегори, на мудрость которого она полагалась больше десятка лет, неожиданно занялся какими-то своими делами и почти все время отсутствовал. Правда, он обещал вернуться в Испанию в конце января, и это давало надежду… Но даже Грегори не был всемогущим.

Как найти в себе силы провести семью через все, что им еще предстоит? Защитить тех, кто нуждается в защите? Пережить возможную войну, на которую намекает Грегори?

На эти вопросы не было ответов. Но их надо было найти.

И она найдет их.

Баронесса решительно вскинула голову. Найдет. В конце концов, самое темное время бывает перед рассветом, не правда ли? Она с силой сжала левой рукой запястье правой, вспоминая свою церемонию посвящения в главы рода. Ее долг – защищать Вильярдо и прославлять их. И она выполнит его до конца.

Мария Инесса встала и, подойдя к зеркалу, в считанные секунды превратила коричневый хлопок в темно-серый дымчатый бархат. Потом поднялась в спальню и из шкатулки с драгоценностями выудила один единственный кулон с изумрудом и нить жемчуга, которую моментом вплела в прическу. В гардеробной висела ее единственная шуба, мех которой, очевидно, знавал лучшие времена. Баронесса уменьшила ее объем до простой накидки, трансфигурировав вытертую норку во множество шиншилловых шкурок, и с усмешкой вышла из комнаты.

Через десять минут она взошла по ступенькам кафе, в котором ее ждал младший брат герцог Вильярдо. Кафе находилось в маггловском районе, рядом с популярным парком Буэн-Ретиро, однако держал его сквиб, и в шестидесятые и ранние семидесятые годы здесь нередко появлялись толпы юных волшебников в мантиях, благодаря которым это место прослыло «неформальным». К концу семидесятых магов здесь значительно поубавилось – отголоски первой магической войны с Темным Лордом Волдемортом докатились и до Испании. Некоторые чистокровные семейства выразили готовность присоединиться к новому лидеру и в доказательство своей боеспособности устроили несколько зачисток, поубивав так называемых предателей крови. Зарвавшихся бунтарей быстро переловили и либо посадили в тюрьмы (благо в Испании магических тюрем было несколько), либо выслали из страны. Однако многие полукровки и чистокровные маги, которым нравилась маггловская культура, предпочли не появляться в маггловской среде открыто, опасаясь мести со стороны тех, кто оставался на свободе. Вильярдо были одной из немногих семей, не отказавшихся от прежних привычек, и в этом кафе часто появлялись как старшие, так и младшие члены семьи. Его владелец, сеньор Родольфо, относился к ним с почтением, но без подобострастия, и Мария Инесса это ценила.

Едва она переступила порог и окинула взглядом зал, как Родольфо подошел приветствовать ее. Ему было уже за восемьдесят, и он заметно прихрамывал, но приветливая улыбка делала изборожденное морщинами лицо приятным.

Вы, как всегда, очаровательны, сеньора, - надтреснутым голосом сказал старик, приглашая ее пройти на второй этаж. Там, в дальнем углу совершенно пустого зала сидел черноволосый мужчина с крючковатым носом и, раздраженно хмурясь, читал газету. Услышав шум, он бросил мрачный взгляд на дверной проем: при виде сестры его лицо не выразило ни радости, ни облегчения.

Пунктуальна до отвращения, - заметил он, хмуро разглядывая Марию Инессу.

Ты не меняешься, Фелиппе, - ответила она и обернулась к сеньору Родольфо, чтобы заказать чаю.

Брат прервал ее нетерпеливым жестом:

– У меня не слишком много времени, чтобы с тобой нянчиться.

Зато ты много времени нянчишься со своей женой, - парировала Мария Инесса. Она села за столик, наклонилась к брату и произнесла сладким голосом: – Скажи, как тебе живется, Фелиппе, после того, как твоя жена едва не убила мою дочь? Не снятся ли тебе по ночам кошмары? Не мучает ли тебя еще не окончательно пропавшая совесть?

Герцог слегка побледнел.

– Не пытайся обвинить меня в большем, чем я сделал, Мария Инесса, - резким тоном сказал он. – Я уже не тот мальчишка, который подчинялся тебе!

И не тот, который подделывал чеки отца? – с усмешкой спросила баронесса. – Не тот, который лишил меня приданого?

Я все вернул тебе, и ты не имеешь права обвинять меня в этом!

Вернул. Через десять лет, которые я прожила, борясь с нищетой. Необыкновенно мило. Но тебе ли не знать, что за десять лет можно сделать с деньгами, Фелиппе.

Ты не была такой уж бедной, Мария Инесса. Мария Стелла и Риккардо тебя облизывали с головы до ног.

Возможно. Только ты знаешь, что такое не иметь собственных денег, Фелиппе? Что такое неделями не выходить на улицу, потому что тетушка не заметила, что у тебя не осталось целых чулок, а тебе попросту не из чего их трансфигурировать? Что такое колдовать в четверть силы сломанной волшебной палочкой? Что такое никогда не есть в университетском кафе, как бы ты ни была голодна, потому что не на что? И потому что другие не должны узнать, что твой брат обворовал собственную семью.