Наконец, я медленно опустила палочку, чувствуя, что тягаться с тяжелым пустым взглядом больше не в силах. Мои глаза наполняли горькие слезы обиды. Теперь он знал о той беззащитной девочке внутри меня, которая, задыхаясь, всю жизнь искала несуществующее тепло в собственных родителях. Он проник в самую душу, самое сокровенное больное место, которое так долго съедало раненое сердце изнутри…

— Похоже, у вас есть способности отражать легилименцию, — спокойно заметил он, положив свою палочку на стол и на мгновение прервав зрительный контакт. — Может, с вами и стоит позаниматься.

Неужели этот холод вновь встал стеной между нами, растворяя те крупицы хороших отношений? Все разрушил, срубил на корню...

— Я никогда вас не прощу, — с нехваткой воздуха в легких выдавила я.

Я развернулась и побежала прочь, оставив дверь открытой, захлебываясь горечью непонимания, как будто кто-то вонзил в грудь острый кинжал. Всхлипы гулким эхом отдавались от стен подземелий Хогвартса, растревоженные моей истерикой картины фыркали вслед. Снейп задел самое больное, самое страшное — мой детский кошмар, который я так долго старалась выкинуть из головы.

До портрета Полной Дамы оставалось пройти считанные метры, но ноги отказывались бежать, идти, плестись. Облокотившись на стену, я сползла вниз и укрыла лицо руками. Это не я ушла, это он меня прогнал, я знала это, чувствовала... Хуже всего, что я винила себя за то, что не скрыла, что выставила перед легилиментом самые сокровенные и самые жестокие воспоминания.

— Мисс Стюарт, что случилось? — послышался взволнованный голос, теряясь в частой периодичности моих всхлипов.

Голос, такой любимый голос, тот, что сейчас был так не нужен впервые за долгое время. Не нужны были эти усталые глаза и их обладатель. Пожалуйста, не надо…

— Уходите, прошу, уходите, оставьте меня в покое! — я умоляла, икая и не поднимая взгляда к Блэку.

Я сидела, глядя на свои дрожащие колени сквозь пальцы. Как же так вышло, что он увидел меня в таком состоянии? Почему я не пошла в Выручай-Комнату и не заперлась там до утра? Молчание, пауза. Он не уходил, и в какой-то момент я все же уловила движение в свою сторону. Блэк… Сириус ничего не сказал, он просто опустился рядом на холодный каменный пол, убрал прилипшие от влаги волосы с моих щек, затем положил руку мне на голову и стал поглаживать осторожными, мягкими движениями. Мне казалось, что моя дрожь передается и ему, я чувствовала, что его переживания искренние. Сириус ничего не спрашивал, просто сидел рядом, пока я плакала, продолжая осторожно поглаживать меня по голове. Свихнуться вот так… при нем? Досада принесла еще больше страданий, и неизвестно, сколько мыслей роилось в моей голове, и что предполагал он...

Коридор седьмого этажа замка Хогвартса тихо слушал мою боль, предоставив странную встречу с этим человеком. Дорогой сердцу мужчина охранял мою грусть, не влезая в мысли, не потроша голову расспросами. Лишь всхлипы, затихающие, затем нарастающие с новой волной, потом снова становившиеся редкими, сопровождали наш безмолвный диалог. Я уткнулась Сириусу в грудь, совершенно не думая о том, что он может оттолкнуть, не понять, но он лишь обнял меня, как никогда и никто раньше. Это тепло медленно начало заполнять пустоты моей недавно так жестоко растоптанной души.

Очевидный смысл был прост — успокоить поддержать, но я впервые ощутила Сириуса так близко, что сердце пропускало удары, теряясь между болью и благодарностью судьбе.

Это сбылось, его близость, правда, немного в другой ситуации, нежели предполагали смелые мечты. Его запах, теперь так для меня наверняка будет пахнуть любовное зелье; легкий аромат кофе и корицы, которым пропиталась его одежда. Эти руки сначала обнимали неуверенно, а теперь так уютно, привычно и крепко…

— Мисс Стюарт, прошу, если вы просидите на холодном полу еще хоть немного, то простудитесь и проведете Рождество в больничном крыле, — почему-то шепотом произнес он.

— Мне и так придется провести его здесь… — скомкано сказала я, совершенно не следя за речью. — У меня никого нет, совсем никого…

— Ну, не утрируйте, у вас есть Гарри, Гермиона, Джинни и Рон, вы ведь собирались на Рождество к бабушке, — произнес он почти шепотом, заставив меня вздрогнуть.

— Нет, профессор… Нет у меня никого… вы не понимаете, — я убрала руки от лица, взгляд красных глаз устремился в пустоту. — И не может быть, потому что я недостойна ничьей дружбы. Вы… вы не знаете, почему я здесь, почему я в Хогвартсе…

Мерлин, ну зачем? Почему мое состояние выдавало столь опрометчивые фразы? Вот только остановить истерику оказалось невозможно. Мне так нужно было выговориться, нужно было сказать хоть кому-то…

— У всех бывают проблемы, — после вздоха сказал он. — Но если хотите, я выслушаю вас.

В ответ на это я лишь отчаянно замотала головой.

Боль не утихла, но душа впустила в себя новые, незнакомые ощущения — близость мужчины, которого люблю. Шок, истерика постепенно стали спадать, но пустоту, пришедшую им на смену... сменил он… Я не хотела уходить и не могла отпустить его, и если бы существовали какие-то слова, способные продлить этот момент, я бы непременно произнесла их, но, увы, таких не находилось. И снова я начала плакать, от новой несправедливости, что это всего лишь жест поддержки со стороны Сириуса и от того, что наговорила лишнего.