Этот поцелуй со вкусом капучино… нежный, искренний, перешел в более страстный, требовательный. Голова закружилась, по спине вновь пробежала дрожь, я ощущала дрожь и в его теле, легкие судороги, от которых Сириус крепко сжимал мои волосы на затылке. Внутри потеплело, из глаз потекли предательские слезы безграничного счастья. Я жаждала его, хотела сильных мужских объятий, желала отдать ему себя. Это восхитительно и так нереально, что я боялась вновь закрыть глаза, чтобы потерять это ощущение. Мои пальцы скользнули по его щеке, медленно опускаясь к подбородку, затем к шее.

Никогда не испытывала ничего подобного, хотелось разорвать на нем одежду, но вместо этого я осторожно начала расстегивать верхние пуговицы ворота его рубашки, но внезапно Сириус схватил мою руку и отстранился. Наверное, я перегнула палку, хотя первым перегнул её, когда впервые стер с моей щеки слезу. Он посмотрел внимательно, словно что-то вычисляя, затем резко встал, схватившись за голову руками. Я, кажется, разобрала невнятное: «идиот». Сириус отвернулся, его изъедало чувство вины и неправильности всего происходящего. Глядя на его переживания, я не знала как себя вести. Нарушение многих правил. Не хватило силы воли. Испугался самого себя...

Вдруг стало холодно, холодно без его дурманящих объятий, без запаха его волос, без цвета усталых глаз. Пустота проникла в сердце, заполнила душу. Тишина оказалась давящей, такой тяжелой для моих плеч.

— Профессор… — шепотом произнесла я и внезапно поняла, что это обращение сейчас не к месту.

Я знала, что нужно оставить его в одиночестве, пересилив себя, встала и просто ушла, тихонько закрыв за собой дверь. Наверное, за самобичеванием он даже не заметил моего исчезновения.

Я больше не плакала, просто шла, ища взглядом пустоту, спать не хотелось, хотя вот-вот будет отбой. Невыносимо было оставлять его там, одного, наедине с мыслями, но так было нужно. Внезапно я почувствовала, что была нужна ему, и поцелуй не являлся жестом успокоения. Все взгляды за этот семестр, они были истолкованы правильно только сейчас. Я люблю его, действительно люблю, но так же понимаю, что между нами слишком много преград. Я студентка, а он преподаватель, черт подери, он крестный моего друга…

Ноги принесли к Выручай-комнате, но она не впустила меня, почему? Там кто-то был? А, неважно, я просто поплелась обратно в башню Гриффиндора. Разум отказывался понимать произошедшее. Я зашторила балдахин, обняла подушку, свернувшись калачиком, и погрузилась в тяжелые мысли о совершенной ошибке.

Вспомнила кое-что перед в самым падением в мир грёз... Малфой, это он, тот самый мальчишка, из-за которого меня так жестоко наказал отец...

*

Утро не принесло спокойствия и радости, кошмары мучили всю ночь, не давая как следует выспаться. Я должна быть благодарна за ту крупицу счастья, подаренную Сириусом вчера, но ощущение безысходности сжигало изнутри. Между нами не может ничего быть. Нужно забыть, но так не хочется стирать этот момент. Нельзя чтобы Снейп сегодня на уроке выкрал из моей головы эти сокровенные, интимные мысли. Он сказал, что у меня есть способности отражать легилименцию. Вместо завтрака я отправилась в библиотеку искать пути обезопасить свою голову от вторжений. Никаких заклинаний не нашлось, существовал лишь один выход — мысленно сопротивляться, отталкивать, для этого нужна огромная сила воли. Вчера получилось выкинуть его из своих воспоминаний, все благодаря ярости, злости, которую испытала к Снейпу, значит, получится и закрыть доступ к мыслям, нужно только сосредоточиться на вчерашней обиде.

Снейп на уроке вел себя как обычно, интересно, он испытывал хоть небольшое чувство вины за вчерашний инцидент? Конечно, нет, это не в его стиле. Я не знала, роется ли он сейчас в моей голове, но все равно мысленно представила вчерашний вечер в классе зельеварения и злоба накатила на меня с новой силой. Сидя за столом Снейп вдруг взглянул на меня. Он почувствовал эту ненависть, или она стала барьером к моим мыслям? Я ждала реакции, сосредоточилась на ярости. Внезапно почувствовала чужеродное присутствие в своей голове, он ломал, словно прошибал каменную стену тараном. Далее произошло немыслимое, я стала что-то слышать. Слова: «что ты скрываешь от меня?», вертелись у него в мыслях. Мои глаза расширились от удивления, но барьер не ослаб, теперь я могла читать его мысли, но он не мог читать мои. Вновь он заострил свой взгляд на мне, а я нахально улыбнулась. Бесился? О да, я чувствовала это каждой клеточкой своего тела, Снейп был в тупике. Знает ли он, что я теперь могу влезть в его голову? «Быстро учится…», – звучали обрывки фраз в его голове вперемешку с формулами, выводимыми на доске. Что ж, Северус, теперь посмотрим кто кого.

— Мисс Стюарт, назовите мне свойства Летейского эликсира доктора Летто, — как-то уж чересчур злобно кинул он.

Я с самодовольством сложила пальцы на столе замком и стала отвечать на вопрос. Его неприязнь ко мне была совершенно необоснованной, а вот я имела полное право презирать его. Бессовестный Снейп совершенно не находил в произошедшем чувства вины. Теперь я могла слушать его, видеть все, что происходит в его голове

Когда урок закончился я постаралась выйти одной из первых, но чувствовала его взгляд, сверливший спину. Получай, Снейп, ты сам этого хотел…

Я остыла хотя бы немного благодаря Сириусу, он заглушил боль, причиненную Снейпом. Странно, но я не могла ненавидеть Снейпа в полной мере, просто потому, что была неспособна на это. Сердце тосковало по другому человеку, замещая ярость грустью. Я так боялась, что Сириус сочтет все это глупой ошибкой, рвением поддержать, не более. В глубине души я надеялась, что все как-то само собой уляжется, и все сбывшиеся мечты и мысли не плод воображения юной девушки. Однако на обеде от Гарри я услышала, что сегодня утром Сириус отправился к себе домой, у него появились какие-то неотложные дела и в этом семестре его уже не будет. Сердце рухнуло и разбилось на тысячи маленьких осколков, он сбежал… Просто сбежал, оставив меня одну в этой чертовой школе.! Я потерялась, перестала чувствовать, забыла как дышать, воспоминания о детстве отошли на второй план, открыв дорогу безответному чувству…

*

Рождественская вечеринка в сочельник. Я решила, во что бы то ни стало напиться, не вспоминать, заглушить эту боль. Не могла оттолкнуть мысли о Сириусе, не решалась забыть нежные поцелуи, и как не старалась, не могла простить… Он оказался без вины виноватым. Тот вечер все изменил. Мы переступили черту, для каждого по-своему. Ему нужно время, чтобы осознать произошедшее, ничто уже не встанет на свои прежние места. Хотела бы я сейчас прочитать его мысли, но он был слишком далеко.