— Простите, но мне лучше быть одной, — выдавила я сквозь слёзы, застлавшие глаза.

— Да с чего ты взяла эту глупость! — едва ли не вскрикнула Джинни, от негодования всплеснув руками.

— Я не могу выносить ваши эмоции и переживания, они давят на меня! — неосознанно громко произнесла я.

— Перестань заниматься ерундой и пошли на поле для квиддича! — оборвал Рон, из последних сил стараясь игнорировать мои слова.

Они все видели, прекрасно понимали.

— Но я…

— Встала и пошла! — прикрикнул Гарри, на что недовольно обратила внимание мадам Пинс.

Друзья не собирались отступаться. Их переживания и чувства саднили в груди. Гермиона искренне соболезновала, что ранило еще больше. Пересиливая тяжесть их эмоций, я покорно поднялась с места и проследовала из библиотеки за друзьями.

Я так боялась, что и метла перестанет меня слушаться, но она покорно поднялась в небо. Джинни устремилась за мной.

— И не смей отлынивать, если ты не забьешь хотя бы десять кваффлов, я запущу в тебя бладжером…

Внезапно я ощутила, что эмоции начали отступать, небо так влияло? Спустя какое-то время я действительно увлеклась игрой. Играла как всегда: делала невероятные пируэты в воздухе, перехватывала сложные мячи, с легкостью забрасывала их в кольцо. Пока бладжер Ричи Кута не ударил мне в спину. Схватившись за больное место, я спустилась на землю.

— С тобой все в порядке? — крикнул Гарри сверху.

— Да, сейчас вернусь, — отмахнулась я, хотя испытала на себе довольно сильный удар.

Когда боль немного утихла, я снова взмыла в небо и продолжила игру. Спина почти не беспокоила, а в конце и вовсе перестала болеть. Еще пара обманных маневров и голов, и Гарри объявил об окончании тренировки. Все отправились в раздевалку. В небе почему-то стало легче переживать чужие эмоции, я их почти не слышала, но стоило спуститься на землю, снова нашло уныние. Нужно больше времени проводить на поле для квиддича. Метла — единственное, что теперь меня связывало с друзьями и обычным мироощущением.

— Как твоя спина? — спросила Джинни, скидывая красную спортивную мантию.

Про травму я уже и забыла.

— Вроде не болит.

Я подошла к зеркалу и задрала рубашку, ожидая увидеть гематому диаметром с бладжер. Но её там не было, мои глаза округлились от удивления.

— Я видела, как в тебя Ричи саданул, где синяк? — спросила Джинни, на ее лице читалось непонимание.

Я развела руками, не зная ответа на этот вопрос. Может удар и не был таким значительным? Или синяк еще не образовался? Нет, не может этого быть! Снова подарки новой сущности? Я схватила грубую шкурку для полировки метлы, и что есть силы, резанула ей по коже.

— Ты что творишь? — подскочила Джинни.

От увиденного она отпрянула на пару футов. Царапины затянулись на глазах до розовой кожи, а затем и вовсе пропали. Я стояла не в силах оторвать взгляд от руки.

— К-как эт-то?

Джинни не поверила своим глазам, на ее лице образовался испуг.

— Это твои новые способности? — изрекла она, наконец.

Дамблдор был прав, мой организм готовит себя к бессмертию… Но когда все это закончится? И почему это происходит именно со мной? Джинни уговорила меня сходить к директору и рассказать о случившемся, и как бы я не хотела, но это пришлось сделать. Дамблдор ничего путного не сказал, что было вполне ожидаемо. Бессмысленный получился разговор, тем более, теперь я знала все чувства директора, его соболезнование душило меня. Он спрашивал о попытках самозащиты, закрытия разума от чужеродного присутствия, но последовал рассказ о том, что не одна из попыток не увенчалась успехом. Как я не старалась сконцентрироваться на чем-то другом, чужое восприятие тут же пробивало брешь в этой тонкой скорлупе, и невозможно было контролировать эмпатические способности. Дамблдор остался в раздумьях, ища ответы в собственной голове, но даже он — великий маг – не мог помочь.

По дороге из его кабинета я встретила Сириуса. Он смотрел на меня подавленным взглядом, проходя мимо. Он так боялся окликнуть, поговорить. Я так жестока по отношению к нему, но меня разрывает на части боль, когда чувствую, что он переживает. Схожу сума от присутствия чужих чувств в своем сознании, их слишком много, лучше быть одной, в тишине...Как тяжело Сириусу сейчас, я ощущала каждой клеточкой своего тела. Он скучает, теряет меня…

— Профессор Блэк, — позвала я, когда он уже собирался скрыться за поворотом.

Он остановился, не ожидал этого, хотя очень хотел. Медленно повернулся. На моих глазах образовались уже привычные слезы. Я двинулась навстречу к нему и чем ближе подходила, тем сильнее чувствовала его. Становилось все больнее, но всё же, я переступала через эту боль и прижалась к нему, странная энергия била все сильнее. Мы стояли на углу стыка коридоров, просто так, плевать, что кто-то может увидеть. Он попытался отстранить меня.

— Не бойся, — произнесла я, — я почувствую приближение опасности за сотню футов.

Он обнял меня. Его чувства говорили, что он на грани.

— Сириус, прошу, думай о чем-нибудь хорошем, как при заклинании Патронуса, или я сойду с ума, — прошептала я, боясь смотреть ему в глаза.

Он силился переменить ход своих мыслей и чувств, но сейчас это скверно получалось. Боль, его боль усиливалась в моей голове. Ощущение, что бьют по голове битой не покидало. Становилось всё сложнее дышать. Я отскочила от него не в силах больше сдерживаться. Он молча смотрел, как я отхожу, всего пять футов, и ко мне начало возвращаться собственное сознание. Слёзы сильнее хлынули из моих глаз, а он всё смотрел, силясь унять собственную боль.