Царь Балаклай Русь воюет. А султан (soltan) Балаклай, страшно возмущенный отповедью и оскорблениями своего, как он считал, данника, собравшись потом с великой силой, со всеми ордами татарскими, летом двинулся в русскую землю, где саблей и огнем великие беды учинил.

Знаменитая литовская битва с татарами у Койданова либо Кейданова. Скирмунт, князь Новогрудский и Литовский, построив русские и литовские войска, которые имел наготове, встретил Балаклая на своей границе у Койданова 189. И там, когда обе стороны сошлись в храброй и упорной [битве], татары оплошали и, смешав свой боевой строй, начали разбегаться, а потом и сам царь со множеством мурз и уланов 190 был убит на поле боя. Царь Балаклай убит 191. А без вождя и остаток орды русские и литовцы потом легко погромили, побили и наголову поразили, а пленников, добычу и весь полон отобрали, [получив] великую и обильную прибыль.

Литовский князь Скирмунт завладел Северской землей. Отдохнув после победы на поле боя, Скирмунт, имея готовое войско, потом сразу же двинулся в русскую Северскую землю за Днепр, и на этой стороне сначала взял сдавшийся ему Мозырь, а потом в первую очередь завладел стольными замками и городами Стародубом, Черниговым и Карачовым с волостями русских Северских княжеств. И эти владения еще при жизни разделил между тремя своими сыновьями: старшему Любарту дал Карачовское и Черниговское княжества, Писсимунту [княжества] Туровское и Стародубское, а младшему Тройнату или Стройнату после своей смерти назначил удел в Новогрудке и на Подляшских замках, а также на Повилийской Литве.

Распространив свое литовское могущество на русские княжества, Скирмунт, переполненный годами и славой, умер потом в Новогрудке, а его сыновья Любарт, Писсимонт и Тройната после него спокойно властвовали в своих удельных княжествах.

Жмудский и литовский князь Утенус

В то же самое время умер Куковойт, сын Живибунда герба Китавраса, князь Жмудский и господин Повилийской Литвы. [Его] сын Утенус или Утинерус, как пишет Дусбург, устроил ему погребение по языческому обычаю над рекой Швентой (Swieta), на высокой горе недалеко от Дялтувы (Dziewaltowa) 192.

Идол Куковойта. И там в его честь поставил ему столп, который простой люд чествовал как бога, а когда идол (balwan) сгнил, на том месте выросла роща (gaj), в которой тому Куковойту также приносили жертвы вплоть до времен Ягелловых. И назвали рощу именем пана своего Куковойцис или Куковойтос, [и это название сохранилось] вплоть до нынешнего времени.

А Утенус или Утинерус, пануя в Литве и в Жмуди, часто ходил (wtarczki miewal) за Двинский рубеж на лифляндских немцев, которые на той стороне Двины, [напротив] жмудского берега, строили себе каменные крепости против язычников.

Потом за Вилией, над озером, [Утенус] заложил и построил замок с посадом, от своего имени [названный им] Уцяны или Утена (Uciane albo Utene), недалеко от нынешней Уцяны 193, мне сдается, что мили полторы 194, ибо я сам был на том холме, который явно свидетельствует о старом городище. Потом, совершив в обоих княжествах еще более дивные дела, умер, а своего маленького сына еще при жизни поручил опеке Рынгольта Альгимунтовича, новогрудского князя, который заранее стал писаться Великим князем Литовским, Новогрудским и Русским, как о том будет ниже.

Князья Скирмунтовичи:

Тройнята, князь Новогрудский, Подляшский и Повилийской Литвы, Любарт, [князь] Карачовский и Черниговский и Писсимунт, [князь] Туровский и Стародубский, с помощью других русских князей поразили султана Курдаса, царя Заволжского

Султан Курдас (Kurdas Soltan), царь Заволжский, мстя за своего отца, царя Балаклая, убитого литовскими и русскими князьями под Кайдановым, собрал все свои орды: Заволжскую, Ногайскую, Казанскую и Крымскую, и с большими силами двинулся на русские княжества, огнем и саблей творя великие беды. Видя это, Тройнята Скирмунтович, князь Новогрудский, Подляшский и Повилийской Литвы, сразу же послал гонцов к двум родным братьям: князьям Любарту Карачовскому и Черниговскому и Писсимунту Туровскому и Стародубскому. А также послал к Святославу, великому князю Киевскому, к Семену Михайловичу Друцкому и к Давыду Мстиславовичу Луцкому, предкам нынешних князей Острожских, прося их о помощи и призывая к полному согласию, которое в тот момент требовалось против столь наглого насилия свирепого и могучего царя Курдаса 195.

А сам Тройнята с братьями Любартом и Писсимонтом, собрав Новогрудское, Подляшское, Литовское, Стародубское, Черниговское и Туровское рыцарство, сразу же двинулся против татар к Мозырю.

Жестокая битва литовских и русских князей над рекой Окуневкой. А князья Святослав Киевский, Семен Михайлович Друцкий и Давыд Мстиславович Луцкий и Волынский тоже прибыли им на помощь собственными особами и со всеми своими войсками, в полной мере сознавая татарскую опасность. И когда все собрались вместе, тем охотнее двинулись к лагерю за Мозырем над рекой Окуневкой 196, где расположился сам царь. И там обе стороны сошлись в жестокой битве, длившейся с самого утра и до вечера, как свидетельствуют все Летописцы. И русские и литовцы храбро сражались за свободу, чтобы сбросить татарское ярмо; татары же, защищая добычу и полон, показали большую мощь и упорство, но в конце концов стали разбегаться, а русаки их, рассредоточенных и бегущих, тем смелее громили, били, секли, кололи, стреляли и топили в реках. И над рекой Окуневкой эти свирепые (srogie) войска Заволжских, Ногайских и Крымских татар счастливо поразили наголову так, что и сам царь Курдаскирей (Kurdaskierej) солтан едва убежал в орду с малой дружиной. А русаки и литва, отобрав [у татар] полоны и всю огромную добычу, с великой и славной победой отошли в свои страны 197.

Погибшие князья. Однако, как это случается в Марсовой школе, на поле от [рук] татар полегло много русских и литовских князей и бояр, доказавших свое превеликое мужество, в том числе из Карачовских и Черниговских князей — Любарт, из Туровских и Стародубских — Писсимонт, из Друцких — Семен Михайлович, из Луцких — Андрей, сын князя Давыда Мстиславовича, и немало иных паничей, в память которых [их] слава и Марс подсказали мне сочинить эту короткую эпитафию.

Надпись на могиле павших князей