В конце концов отец аббат благословил Мельхиора забрать Иоанна из монастыря и честно обучать ремеслу аптекаря. Перечислив все положенные подробности касательно обеспечения ученика одеждой, обувью и питанием, аббат простил Мельхиору все, затраченное монастырем на образование и воспитание сироты Иоанна, о чем был составлен соответствующий договор, согласно которому Иоанн, монастырский сирота, полностью переходил под опеку обители святого Фомы в лице монастырского аптекаря, брата Мельхиора. Кажется, над Мельхиором втайне потешались все – от инфирмария до скотника.

* * *

Вернувшись из церкви, отец Николай велел, чтобы декан и сторож при схоле вытащили во двор школьную скамью-кобылу. Приблуда встал на колени рядом со скамьей. Смешливые мальчишки сгрудились возле него и от души потешались над беднягой:

– Что, Приблуда рыжая, скис? Ничего, вечерком взбодришься. Смотри, чтоб комары не покусали.

– Да комаров декан отгонит! – захохотал Андерс.

– Да Приблуда у нас лекарь. Он себе веночек сплетет, его хоть секи, хоть не секи!

Компания грохнула.

– Эй, Приблуда! А у меня брюхо болит. Полечи меня, братец.

До ужина ему терпеть насмешки, а после ужина…Чтоб он лопнул, этот чертов монах. Чтоб ему черти башку оторвали.

– Не хнычь, Приблуда. На вот тебе крапивки, полечись!

Иоанн не выдержал и запустил в обидчиков камнем. Конечно, промазал. Мальчишки взвыли от восторга. Да ладно, пусть зубоскалят. Если бы это было худшее, что его ждет сегодня! Вон он идет, проклятый.

* * *

Мельхиор подошел к отцу Николаю и протянул ему договор. Отец Николай глазам своим не верил, читая «передать сироту Иоанна под опеку… для обучения». Но, кажется, шутки никакой не было. Да пуще того, брат травник пришел просить за своего ученика, отменить порку ввиду дальней и трудной дороги на следующий день.

Отец Николай испытующе смотрел в глаза Мельхиору. И все больше отцу Николаю казалось, что не будет в этой передаче ни толку, ни пользы. Травника этого еще бы самого поучить, потому что дите сущее.

– Вы меня простите, брат травник, но Иоанн мал и глуп. Он запомнит только одно: можно согрешить, удесятерить грех ложью и все равно уйти от наказания. И он не замедлит солгать еще и еще, а вина будет на нас. Но и вы тоже правы, путь до Скарбо не близок.

Мельхиор молчал. В воспитании он и вправду понимал мало.

– Ну что ж, будь по-вашему, брат Мельхиор. После ужина он получит несколько ударов, а там вы уж сами смотрите, коли теперь это ваша забота. И спасибо вам за то, что меня от нее избавили. Но поверьте, бремечко вы себе избрали неудобоносимое.

– Как скажете, отец Николай. Но завтра будет жаркий день, нам идти по солнцепеку.

– Сегодня - так, а с завтрашнего дня - ваша забота. Свои десять розог за ложь он получит, но готовится пусть к худшему, - отрезал отец Николай, возвращая Мельхиору пергамент.

* * *

Мельхиор издали наблюдал за своим неожиданным учеником. До последнего не верилось, что теперь его жизнь связана с этим рыжим бедовым мальчишкой. Сирота и хитрец, но, похоже, не плакса. Его не особенно любят товарищи. Да и кого они любят, мальчишки, сбившиеся в стаю? Одно название, что христиане. Дети жестоки, как язычники. Внезапно отрок поднял голову и с ненавистью посмотрел на Мельхиора. Мельхиор подошел к Приблуде и присел рядом с ним на краешек скамейки.

– Как тебя зовут, малыш?

– Воспитанник Иоанн. Или Приблуда. Или Иоанн-нераскаянный, - буркнул тот, не повернув головы к непрошеному собеседнику.

– А скажи, Иоанн, ты умеешь грамоте?

– Нет, не умею. Не запомню я никак.

– А считать можешь?

– Отец Николай говорит, что я тупой. И отец Фотий так считает.

Одно хорошо, пока с ним разговаривает старший, прочие гаденыши оставили его в покое.

– Иоанн… Мне жаль, что все так обернулось. Я не хотел тебе зла. Я просил отца Николая тебя сегодня не наказывать. Он обещал... подумать.

– Я сам виноват. Это для моего же блага. Лучше пусть страдает тело, чем погубить душу.

– Это отец Николай так говорит?

– Да.

Со стороны трапезной донесся звон – брат повар ударил в гонг. Пора строиться и с молитвой идти ужинать. Дети, встав парами, пошли за наставником, Приблуда поплелся тоже. В трапезной ему надлежит вкушать ужин стоя, чтобы всем был виден его позор. Интересно, сколько трапез потом ему придется простоять?

* * *

Вечером после ужина схоляры построились во дворе. За дерзость, недозволенную отлучку, а пуще того за ложь и ложную клятву монастырскому воспитаннику Иоанну полагалось претерпеть сотню ударов при всей схоле. Грешник лег ничком на скамью, не чая с нее подняться. Его привязали к скамье, декан принял розги из рук отца Николая, и порка началась. После десятого удара отец Николай объявил, что все прочее Иоанн получит от руки своего нынешнего учителя и воспитателя, брата Мельхиора, аптекаря обители святого Фомы, когда оба они прибудут, куда нужно. А до тех пор пускай должным образом обдумывает свое поведение. По знаку отца Николая декан положил розги на землю, отвязал собрата и прошипел ему на ухо: «Одевайся, олух! Повезло тебе!». Отец Николай за руку подвел совершенно ошалевшего Приблуду к его новому наставнику. Мельхиор взял своего ученика за плечи и еле заметно сжал их: «не бойся, малыш, мы поладим».