А ведь говорил, что любит, не обидит, потому что нет никого ценнее меня, нет и не будет. Как же «не будет» уже есть. В груди опять закололо.

Хоть бы не повстречать их сегодня ни его, ни ее. А лучше век их не видеть. Я подошла к дому старосты с подветренной стороны, а потому хорошо слышала, о чем толкуют на пороге.

– Где она?
– сердитый рык донесся глухо, не иначе сам вожак стаи со старостой говорит.

– Ваша милость, я уже послал за ней… мальчонку-гонца.

– За ней посылали более получаса назад!

– Должно быть задержалась.

– У зеркала?
– усмехнулся барон глумливо.

– Ночь на дворе, скользко, опасно…

Его оборвали:

– Самые опасные здесь мы. А приживалке охотника стоит поторопиться, чтобы было чем приживаться.

Вот тут я вышла из-за угла к мужчинам, стоящим у входа.

– Доброй ночи.

– Доброй.
– Ответили мне. Двое наших, четверо их. Оборотней сразу видно по одежде, осанке, грации движений.

– Опаздываете.
– Добавил брюнет, ближе всех стоящий ко мне. Барон. Белый варвар.

Повторила слова старосты:

– Ночь на дворе, скользко, опасно… А приживаюсь я руками и головой.
– Подняла взгляд в упор на него и спросила.
– Хотите оторвать их за задержку? Дерзайте.

Шумный вдох перепуганного старосты и глухое молчание оборотней, стало мне ответом. Глупо с ним цапаться, но что мне терять? Из родных здесь только Севуня и дядя по материнской линии, в чьем доме я шестой месяц живу, а близких уже никого. Приблудная сирота, еще девка порченная и бесприданница. Из золотого только руки, как дочь мясника крови не боюсь и любые раны штопаю. А что до головы, от слез она у меня пустая, поэтому стою перед оборотнем, не опуская взгляда, и не боюсь.

– Дерзайте?
– переспросил он глухо.

Следовало отступить и извиниться, а я стою с гордо поднятой головой. Отсчитываю последние секунды своей жизни: первая, вторая, третья…

– Ариша!
– с порога дома меня окликнула Ола.
– Что ж ты в гляделки играешь! Тебя в доме ждут! Простите Ваша милость!
– с поклоном жена старосты оказалась подле нас.
– Я ее заберу, потом потолкуете.

– Было бы о чем.
– Усмехнулся оборотень.

– И я о том же.
– Сказала чуть слышно и последовала за хозяйкой дома.

Ола увела меня на кухню, там выдала миску глиняную, пару ведер с горячей водой и холодной, и пока я мази готовила и жилы промывала, она отчитывала меня, а я отвечала совсем тихо.

– Ты что совсем глупая, что себе позволяешь?

– Ничего…

– С бароном силой мериться только смертники желают.

– И я...

– Он же тебя, как тростинку сломит и не заметит.

– А может и к лучшему…

– Дурында молодая, сама себя не обрела, а уже на тот свет собралась.
– Хлопнув передо мной чистыми полотенцами, Ола уперла руки в крутые бока.
– Родишь, успокоишься! А до тех пор и думать перестань о скорой кончине.

Чуть не расхохоталась в голос. Как же рожу… в мои-то двадцать. Кому я нужна порченной, и кому я нужна бесплодной? Полгода прошло с кончины родителей, и все это время Варос в чувствах клялся и с любовью своей приставал. А я повелась. И что теперь? Не зачала и не замужем.

Тяжело вздохнула:

– Ола, оставь эти разговоры. Страждущий где?

Она провела меня наверх в хозяйскую спальню, у дверей обернулась, сказала тихо: - Ты аккуратней с ним, большой человек. Сам барон на руках нес.

– Постараюсь.
– Я толкнула двери и вошла. Думала там толстяк неподъемный лежит, какой-нибудь богач, переевший на обеде у оборотней. А оказалось совсем молодой парнишка, моего возраста, а может и чуть старше. Худой осунувшийся, бледный. На ноге рана кровоточащая, на руках глубокие царапины когтей. Если обед и был, то уж точно не мирный.

Завидев меня, парень улыбнулся, решился сесть: - Доброй ночи.

– Лежите, не поднимайтесь. Зовут как?

– Я Гаро.

– Очень приятно, Гаро. Я Ариша.

Ко мне навстречу из темноты шагнул хромой дедок, седой со скрюченными от старости пальцами и удивительно добрыми глазами.
– Дайте вам помочь.

Он все с моих рук забрал, придвинул стул к кровати, предложил присесть.

– Я постою, а вы еще света у Олы попросите. И пусть ведра принесут, что на кухне остались.
– Дедок поспешил исполнить, я же в шутку пожурила молодого.
– Что же вы со зверушками по лесу играть вздумали?

Его одежду я окончательно разрезала, оставив лишь в белье, остальное сбросила на пол в углу. И принялась за очищение ран.