– Не нужно... Сами справимся.

Вскоре и дедок подоспел со свечами, взялся помогать. За час я зашила все раны, кровь смыла, холодящими мазями ушибы и отеки обработала. И с улыбкой обнадежила старика:

– Теперь Гаро можно укладывать. Он выживет и еще не одно девичье сердце разобьет.

Саир, так звали шустрого старца, устроил парня на подушках, тихо повторяя: «Утром проснетесь бодрым и веселым. Завтрашним утром»

– Наговор?
– спросила Ола.

– Напутствие, - улыбнулся он.
– На ночь я останусь рядом. Если позволите, сам за ним прослежу.

– Позволю.
– Я указала на травяной настой, в кувшине на столе и поставила рядом деревянную кружку.
– Если Гаро до утра проснется, дадите попить. А начнется жар, позовете меня.

– Где вас искать, Ариша?

– Я буду…

– Спать в этом доме на первом этаже.
– Ответила за меня Ола.
– Постелю в гостевой, которая возле кухни. Комната маленькая, но теплая, кровать удобнее скамьи...

Остановила ее взмахом руки:

– Если и лягу, то подле остальных раненных. Моя ночь еще не началась.

– Ты к ним сейчас?
– встревожилась хозяйка дома.
– Ты же на ногах не стоишь! Бледная, круги под глазами…

– Да, истинная красавиц, - я медленно собрала свои склянки и порошки.

– И все равно пойдешь?

– Да.

Улыбнулась Саиру и вышла из комнаты, прихватив с собой одну зажженную свечу.

Супруга старосты спустилась за мной, отговаривая:

– Что же ты одна туда пойдешь? Ночь, темно, холодно…проводить некому, мужики мои на охоту сбежали, как только барон ушел. А вдруг поскользнешься, упадешь! Кто тебя ловить будет? Не ходи.

– Не беспокойся, фонарь дашь и все на том.

Спустилась вниз, взялась за свою подбитую мехом куртку.

– Ариша, не стоит… там Тимофия приглядывает за несчастными и Тайкири …

Я помотала головой:

– Жены наших славных охотников не то, что за детьми, за домашним скотом присмотреть не могут. Куда им подле раненных сидеть?

– Что правда, то правда не доглядят, - согласилась Ола со вздохом. Она обошла меня, заглянула в глаза и прошептала.
– Но послушай, трое дрожащих у Тимофии, тех, что в бреду, у Тайкири оставили. А двух других, с которыми совсем плохо, разместили в доме Вароса. Ты ж помнишь, наверняка, его сестра училась у нашего травника Захара.

Руки дрогнули, в горле пересохло, но ответить я смогла:

– И что с того? Я к страждущим иду. А не к нему в гости.

– Так как же… - она зашептала быстро-быстро.
– Вы ведь… И матушка его… Такие слухи. Сплетни черные подняла…А там, верь не верь… Вы вместе были часто… И когда дядька твой на охоту уходил, Варос к тебе наведывался… И потом скандал!

Выдохнула, распрямляя враз ссутулившиеся плечи:

– Вы знаете?

– Знаю, - призналась она, отведя глаза.
– Вся деревня знает.

Вспомнились слова волчьего барона, и сердце кольнула догадка:

– «Приживалкой охотника» Агафья меня назвала?

– Да.

Больно слышать, больно. Теперь я не чистая для всего деревенского люда. Быстро же мать Вароса к пропасти меня подвела, слишком быстро. Сплетница она знатная, такую не заткнешь! День прошел, а меня уже втоптали в несмываемую грязь, чтоб неповадно было на сына ее заглядываться.

– Спасибо, за предупреждение. Дойду сама.
– Свечи я не взяла, фонаря тоже, вышла в морозную ночь, зажмурилась.

Не будет мне тут жизни, не будет.

Прошла по дорожке мелкими шажками вниз по улице, свернула к резному крыльцу, поднялась по ступеням. Все это время со слезами боролась, а стоило постучать в добротный дом торговки и ее сыновей, так на меня злость накатила. Дородная, черноволосая Агафья распахнула двери с улыбкой, которой привыкла встречать гостей, а завидев меня, помрачнела.

– Зачем пришла на ночь глядя? Тебе что, вчерашнего не хватило? Или решила совсем сына моего опозорить?! Что ты за дура, девка, если еще не поняла - не твой он! Слышала, грязная чертовка…

Сзади послышались шаги, и голос ее стих до шипящего шепота:

– Проваливай отсюда, пока взашей не погнала!

– Матушка, кто там?
– из-за ее плеча показался Варос. Темноволосый, кареглазый с сильными руками и доброй улыбкой, которые не раз согревали. Еще два дня назад он светился при виде меня, а теперь остолбенел.
– Ариша?

– Я к раненным пришла, - сказала ровно, а у самой сердце в груди колотится.

– Как же!
– взвилась Агафья.
– Кому ты тут нужна! Доча моя за ними присматривает, вознаграждение за труд ей достанется. Поняла? Искать тебе здесь нечего!