И Данила — осторожный, рассудительный, целеустремлённый. Своё предназначение он видел в творчестве, жаждал славы, мечтал, чтобы весь мир знал и любил его. Всё, что не имело отношения к работе, казалось ему напрасно потерянным временем. Каждый час каждого дня он стремился прожить осмысленно и рационально. Внутри него будто работал мотор, заставлявший его всё время двигаться вперёд. Полутонов в отношениях он не признавал, ожидая от тех, кого впускал в свою жизнь, абсолютной преданности. Немногие оказывались способны на такую самоотдачу, поэтому друзей у него не было. В отношениях с Максом Данила пытался заставить себя прийти к компромиссу — не требовать слишком многого, но чувствовал, что не может примириться с тем, что для Макса их дружба значит гораздо меньше, чем для него.

Дни на берегу моря они проводили тоже по-разному. Макс слушал музыку, флиртовал с девушками, перепробовал все доступные для туристов экстремальные развлечения. Данила выполнял специальные физические упражнения и читал серьёзную литературу. Вечерами Макс отжигал в клубе на танцплощадке, Данила там же, сидя за столиком с чашкой кофе, пытался писать стихи, не обращая внимания на окружающий шум и даже вдохновляясь им. Конечно, проще было бы этим заниматься в тишине, но он не мог — как ревнивая любовница, боящаяся быть отвергнутой, он не отходил от своего друга ни на шаг.

Макс делал вид, что не замечает, в какую зависимость от него впал Данила, но в действительности эта навязчивость угнетала его, а преданность, которую он не разделял, внушала чувство вины. Инстинктивно он начинал сторониться его, избегая общения.

Особенно некомфортно он чувствовал себя ночью, когда они оставались наедине в номере отеля, хотя именно в эти минуты Данила казался как-то особенно умиротворённым и расслабленным. И только звонок мобильного телефона Макса, означавший, что кто-то из внешнего мира опять вторгается между ними, отражался на его лице гримасой досады и боли. Макс отвечал на звонок и, захватив с собой пачку сигарет с зажигалкой, торопливо выходил на балкон, специально стараясь затянуть беседу до тех пор, пока Данила не уснёт, утомлённый ещё одним днём, лишённым смысла.

Мужчина и женщина, сидя на полу, играют в шахматы. Рядом с шахматной доской стоит поднос с двумя чашками кофе, фруктами и круассанами.

— Ну, так ты прочла мою книжку?

— Нет, извини, вчера было слишком много дел…

— Что?!

— Шучу, конечно. Какие у меня могут быть дела?

Молча, продолжают играть. Через пять минут мужчина не выдерживает:

— Ты ещё долго будешь надо мной издеваться?

— Не могу отказать себе в этом удовольствии!

— Тебе не понравилось?

— Нет, проблема не в этом, а в том, что все мысли, которыми делится твой герой настолько оригинальны, что посредственный ум вроде моего не в состоянии их понять и оценить!

— Это явный сарказм, только не пойму, на что собственно ты намекаешь?

— На твою завышенную самооценку, которая так и прёт с первых же страниц, на которых ты сравниваешь себя с птицей парящей в небе, а всё остальное человечество с муравьями, копошащимися где-то там на земле…

— Речь идёт не обо мне, а о моём герое.

— Один хрен. Очевидно же, что ты пишешь о себе!

— Может и нет…

— Да ладно… Зачем отрицать очевидное? Возможно, мне не стоит этого говорить, потому что я знаю, как ты не терпим даже к слабому намёку на критику, но… Всё о чём ты пишешь, по-своему интересно, но уж точно не оригинально! Тысячи, да что там тысячи — миллионы людей во всём мире, во все времена заморачивались из-за точно таких же проблем! Возможно, ты не в курсе этого, потому что слишком зациклен на себе?

— Продолжай.

— Стоит ли? По твоему лицу видно, что ты уже меня ненавидишь!

— Ну, ненавижу я тебя с того дня, как обнаружил себя здесь, прикованным цепью к стене…

— Да? Ну, тогда хуже не будет, если я признаюсь, что после прочтения твоего творения, основная тема которого — любовь, у меня возникло подозрение, что ты никогда никого не любил! Как можно писать о любви таким чуть ли не казённым языком? Сплошные абстрактные разглагольствования и вынос мозга! Хоть бы один конкретный пример привёл конфликта между героем и его возлюбленной, чтобы читатель мог понять, о чём вообще речь!

— Разочарована, что узнала о моей личной жизни не так много, как хотелось бы?

— Неплохой выпад! Вот тебе ответный удар — я думаю, ты не стал вдаваться в подробности, потому что тогда даже для тебя стала бы очевидной банальность всех этих ваших драм!

— Сейчас было бы очень эффектно, если бы ты сказала — шах и мат! Но, пока что шах тебе…

Какое-то время играют, молча.

— Но знаешь, кое-что в твоей книге мне всё-таки понравилось…

— Да не может быть!

— Твоё определение любви… Любовь — это когда не можешь без человека, когда ничто не важно, кроме как быть рядом с ним. Разве эти слова не оправдывают то, что я сделала?