Нора напряглась, когда Сорен сжал ее запястье, и одним ловким движением, заломив ей руку за спину, прижал животом к стене. Задыхаясь от желания, она закрыла глаза, пока Сорен задирал ей юбку. Нора знала, что за этим последует и не хотела сопротивляться.

Она вдохнула его запах, его совершенный запах, запах зимы, окутывающий его в любое время года. Губы Сорена дразнили ее шею, теплом обдавая обнаженную кожу, и посылая через все тело сладостную дрожь. Нора ждала, что он проникнет в нее, но он был для этого слишком жестоким. Она услышала тихий хриплый вздох, когда Сорен кончил ей на бедра, на что ей пришлось подавить неудовлетворенный стон. Он обожал наказывать ее воздержанием. Вместо того, чтобы взять ее, он едва пометил свою территорию. Ублюдок.

Мужчина отстранился, и, отдернув юбку вниз, Нора повернулась к нему.

– Теперь, когда мы покончили со всеми любезностями, может, поговорим, малышка?

– Что я натворила на этот раз?
– потребовала она, - очевидно, у меня неприятности... снова.

Ее тело пронзило напряжение, когда подняв один палец, Сорен провел им от впадинки под ее ухом, по шее, по оголенному плечу, и, наклонившись вперед, прошептал, - Большие неприятности.

* * *

Сидя напротив Гриффина на одном из барных стульев, Зак пытался казаться не слишком неотесанным в компании этого откровенного, полуголого парня.

– Так, что ты думаешь о нашем небольшом кусочке ада?
– спросил он, перегнувшись через бар, чтобы взять бутылку воды.

Истон оглядывался по сторонам и куда бы он ни смотрел, повсюду сновали голые тела и люди, затянутые в кожаную одежду. У ног мужчины постарше, сидела молодая девушка в одном лишь розовом ошейнике и наручниках. Тот что-то сказал ей, и она покорно кивнула. Подогнув пальчики ног, она поднялась с пола точно так же, как это сделала Нора, в тот день, на кухне.

Внезапно, Зак видел не девушку, а юную Сатерлин, а на месте мужчины, похотливо улыбающегося сидящей у его ног рабыне - ее священника.

– Нора и Сорен... как долго они были вместе?
– спросил он, едва ли услышав первый вопрос Гриффина.

– Думаю, она принадлежала ему около десяти лет, - открутив крышку бутылки, парень отпил воды, - но она рассказывала мне, что знала его с пятнадцати. Видимо, это была любовь с первого взгляда. Для них обоих.

– Десять лет..., - у Истона не укладывалось это в голове. Его собственный брак продлился десять лет.
– Она сказала, что он садист. Я так полагаю, что он...

– Садист, - просто ответил Гриффин, - его сексуально возбуждает причинение боли и унижение. И он в этом феноменален. Сорен - священник из кошмарных снов Макиавелли.

– Феноменален? Не так уж и сложно причинять кому-то боль.

Гриффин усмехнулся,

– Послушай, любой болван с бейсбольной битой может избить человека на улице, и через пять минут тот станет умолять его остановиться. Сорен может избить тебя, и через пять минут ты станешь умолять его никогда не останавливаться. Это его дар.

– Он священник. Католический священник. У него есть обеты...

– Которые - насколько я знаю - он не нарушал ни с кем, кроме Норы. Католический священник, у которого был секс с единственной, согласной на это, взрослой женщиной... Господи, Иисусе, да его, наверное, сделают епископом. Настоящим садистам не нужно трахать твое тело. Им нужно трахать твой мозг.

– Не могу поверить, что Нора так долго находилась с человеком, который причинял ей боль. Она такая...

– Доминирующая? Ага, эта чертовка - свитч. Сейчас она Госпожа, раньше была сабмиссивом. Ты бы не узнал Нору, увидев ее шесть лет назад. Конечно, ты бы не увидел ее лица, потому как оно всегда находилось в его паху.

Истон, начавший пить свой джин-тоник, отставил стакан,

– Он заставлял ее делать это на публике?

– Черт, да. И несколько раз трахал ее на публике. Ну, не на публике - на частной вечеринке. Однажды пригласили и меня. Это был единственный раз, когда я был Верхним у этой женщины. Одна из лучших ночей в моей жизни. Отхлестав Нору, Сорен оттрахал ее и пустил по кругу. Они с Кингом часто играли с ней на пару. Самая большая власть Доминанта - это отдать свою сабу кому-нибудь на временное пользование.

– И Нора это позволяла?

Поперхнувшись со смеху, Гриффин повернулся к Заку, чтобы посмотреть тому в глаза,

– Позволяла? Чувак, она это, нахрен, обожала.

Истон покачал головой,

– Я в это не верю. Кому бы понравилось такое обращение?

– Верь во что хочешь. Любая саба из "Круга" продала бы свою душу, чтобы принадлежать Сорену. Поэтому он номер один. Он настоящий. Сорен не играет ради траха. И не делает это за деньги, как некоторые. Он делает это ради чистого садистского удовольствия.

– Но Нора... ради чего это делает она?

– Масса причин. Но, большей частью, ради него.

– Безусловно, Сорен не одобряет того, что она Госпожа.

Гриффин одарил его кривой улыбкой,

– Что? Ты никогда не дергал за косичку понравившуюся тебе в песочнице маленькую девочку? Это его песочница, - сказал парень, вытянув руку, чтобы показать на бар, и располагающийся под ним уровень, - Он бы никогда и никому не позволил обладать ею, кроме себя. Поэтому, если она хочет играть в его песочнице, она делает это на правах Госпожи. Ему это не нравится, но он это не прекратит. Все еще слишком сильно ее любит.