Софи, не прощаясь, скрылась в комнатах, Люк зашел еще раньше, а Клер забежала внутрь и через минутку появилась на пороге со стаканом, до краев наполненным напитком насыщено-красного цвета.

— Очень вкусный, вам понравится! — прокричала она, но отдавать стакан не торопилась. Подманила мужчину пальцем и шепотом спросила: — Хотите остаться на ужин?

Он кивнул.

Девочка бегло оглянулась, не стоит ли за спиной строгая сестра, и вдруг, без предупреждения, выплеснула на Тьена содержимое стакана.

— Ой! Я нечаянно! — заголосила тут же. — Простите меня, пожалуйста!

На крики выбежала Софи. Уже готовилась накинуться на него за то, что обидел драгоценного ребенка, но, увидев пустой стакан в руках сестры и расплывающееся по белой рубашке и светло-бежевым брюкам мужчины кровавое пятно, схватилась за голову.

— Я нечаянно, — продолжала лепетать Клер. — О порожек споткнулась.

— Ничего страшного, — в искреннем смущении пытался уверить Тьен. — Нужно промокнуть чем-нибудь.

— Пятно останется! — как о пожизненном увечье сокрушалась маленькая плутовка. — Это же смородина! Надо застирать! Я сейчас! Я сама! Я все сделаю!

— Ты уже сделала, — опомнившись от испуга, мрачно проговорила Софи.

Девушка втянула мнущегося на площадке шеара в квартиру и захлопнула дверь.

— Раздевайся.

В жизни у Софи случалось всякое. Но таких дней, чтобы и волнения, и надежда, и радость, и тревога — все сразу, вперемешку и много, таких дней у нее давно не было. Лет девять уже.

Тогда тоже все шло кувырком от одного слова, мысли путались с чувствами, и желания сбывались самым неожиданным образом.

Лишь на миг подумалось, что вот бы он остался, — и смотрите-ка, что вышло.

— Раздевайся, — велела она облитому компотом мужчине.

Не могла же она оставить его за дверью после того, как он выручил их сегодня?

— Нужно застирать и на балконе развесить! — Клер путалась под ногами. — Солнышко еще не село, и ветерок хороший: за часик протряхнет, за два просохнет.

— Иди к себе, я разберусь. А ты почитай лучше, — спровадив сестру, принялась за гостя: — Ванная там. Пятен не останется, не беспокойся.

Прошла вперед, включила свет в облицованной гладкой плиткой комнатке, открыла воду и вышла, едва не столкнувшись с Тьеном в дверном проеме.

Вернулась через пару минут, отыскав в шкафу старые мужские брюки и рубашку. Постучала.

— Вот, тебе должно подойти. Надень, пока я твои вещи постираю.

Взгляд скользнул по обнаженному торсу, от загорелой шеи вниз, по покрытой темными волосами груди, по мускулистому животу, до расстегнутого ремня, а затем — резко вверх и задержался на едва заметном светлом пятнышке под ключицей.

— Я сам постираю, не волнуйся. А это… не надену, извини.

— Тогда сиди здесь, пока твое не просохнет, — бросила Софи раздраженно.

Ей-то все равно, но при ребенке в исподнем расхаживать она ему не позволит.

— Набросить что-нибудь дай, полотенце какое-нибудь… И где у тебя тут мыло?

— Для стирки — порошок, в коробке под ванной.

Гордец какой! Чужого не наденет, свое сам постирает. Да пожалуйста!

Подходящего полотенца не нашла, взяла в комоде простыню, сунула в приоткрывшуюся на стук дверь и на время постаралась выбросить бывшего квартиранта из головы.

Зашла к Люку.

Брат сидел на кровати и задумчиво трогал кончиками пальцев струны лежавшей рядом гитары, без звука, касался и тут же отводил руку.

— Прости, бросила тебя.

— Все в порядке. Я… Правда, лучше стало? — так же нерешительно, как только что струны, он коснулся своей щеки.

— Правда.

Шрамы никуда не девались, но кожа заметно посветлела.

— Помнишь, тот доктор, к которому мы ходили в прошлом году, сказал, что если бы я видел свет, можно было бы на что-то надеяться?

— Помню.

— Я видел свет. Честно, видел.

Из ванной послышался какой-то грохот.

«Таз с крючка сорвался, — Софи усмехнулась про себя: — Зацепил. Неуклюжий такой…»

— Что там? — встрепенулся мальчик.

— Клер облила Тьена компотом. Видимо, он останется на ужин.

Люк взял гитару, словно собрался играть, но вновь лишь погладил пальцами струны.

— Знаешь, что еще я помню? Как ты говорила, что он вернется, и все будет хорошо.

— Это было давно, — Софи покачала головой. — Отдохни, я пока займусь ужином.