– Я кому, сука, блядь, сказал?
–

Бьет с размаху.

– Анжелка, блядь, мочи'!
–

Пидоры дерутся, толпа смотрит, под-бадривая их криками.

Дальше пидора человеку опускаться не-куда. Это самый край, за которым нет ничего.

Кстати, для меня полная загадка, как эти грязные, забитые и униженные существа могли возбуждать какие-то сексуальные желания. Впрочем, психология сексуальных меньшинств вообще дело темное и непостижимое.

В принципе пидоры должны пробуждать сострадание, но, честно говоря, кроме брезгли-вого презрения я ничего к ним не испытываю. Прежде всего потому, что это джунгли и здесь каждый сам за себя. Они проиграли и заняли самую низшую ступеньку, которая есть в чело-веческом обществе вообще. И когда они выйдут на волю, все равно останутся пидорами на веки-вечные. Не представляю себе, чтобы можно бы-ло вновь подняться до человека, опустившись до такого.

Наш отряд, в общем-то, жестокостью нравов не отличается. В соседнем же, например, бандиты из совета отряда практикуют поголов-ные избиения. Выстраивают по ночам всех в проходе и бьют подряд, никого не пропуская и очень жестоко. Ведешь дело с клиентом из дру-гого отряда, который у тебя покупает пряжу. Раз, а его нету. Потом узнаешь – на больничке.

– А что так?
–

– Да, два ребра сломаны – со шконки скинули.
–

У нас, естественно, тоже иногда драки, но не часто.

Ну было, что у мужика сердце прихвати-ло – под утро. Пока ходили, пока сообщили в медчасть, мужик умер и часа полтора лежал в проходе, а через него переступали.

А куда его девать? Не вызовусь же я добровольцем вытаскивать его! Да и, куда? В локалку, под дождь?

Говоря о своем отряде, я имею в виду только свое отделение, потому что "воровским" не интересовался и делать мне там совершенно нечего. Несколько раз после прихода очередной партии новичков у нас в отделении появляется очередной избитый. Он выбрал идти в воров-ское, а там его не приняли.

Однажды в силу каких-то неведомых мне причин было решено отправить ночного шныря дежурить на несколько ночей в воровское отде-ление.

Москвич Дима из совета отряда сообщает эту новость и с любопытством ждет, что я ска-жу.

А что я скажу? Ясно и понятно, что меня капитально изобьют в первую же ночь. Я из "му-жицкого" отделения и в "воровском" мне делать нечего.

Но я согласно киваю головой. Не потому что такой смелый или рассчитываю защитить себя, нет.

Честное слово, даже не знаю, почему не отказался. Может быть, не хотел доставлять ра-дость москвичам.

Вечером иду в воровское и сажусь на лавку у входа.

После первого вопроса и моего объясне-ния никто со мной не заговаривает. Блатные только коротко поглядывают на меня.

Незадолго до отбоя меня отзывают в свое отделение.

Кто-то где-то передумал.

Через несколько месяцев Коля Петров уходит на химию. Киномехаником становится его помощник, Саша, мой земляк с Кубани. В первый год на зоне с голодухи у него повылеза-ли волосы. Причем странно, круглыми пропле-шинами. Сашу это весьма беспокоит, потому что через год ему выходить, а он женат.

Теперь можно сказать, что я наладил для себя относительно благополучное житьё. Ни в чьи дела не лезу, ни к кому не примыкаю, ни под кем не хожу.

Человек вообще такой. Вот, Робинзон Крузо, например, – побегал по берегу в мокрых подштаниках, погоревал, повыл, а потом щепоч-ка за щепочкой, досочка за досочкой, и поти-хоньку обустроился. Так и я.

Миннесота.

2001 г.

Аэродром

З

имой восемьдесят третьего года я переехал из Москвы в Краснодар, обменяв комнату на Варшавке на однокомнатную квартиру. Впервые в жизни живу в отдельной квартире. Только представьте себе - комната семнадцать квадратных метров, кухня, ванная, балкон... ошалеть можно. Одно слово - хоромы.

И все мое!

Никаких соседей. Хочешь в трусах хо-дить целый день, ходи в трусах; как хошь, так и ходи - вот она, свобода-то! И холодильник на кухне стоит, "Саратов". Мы с Мишей Чевским его купили с рук спьяну во время отгулов, чтобы было, куда пиво ставить. По-моему, за пятнад-цать рублей купили, а может за двадцать. С ши-ком, на пролётке провезли этот обшарпанный агрегат по городу, восседая рядом с ним, как бу-деновцы в тачанке.

И, представьте себе, работает, как зверь - было бы что холодить!

А, вообще, обстановка осталась спар-таной, те же дрова, доставленные из Москвы. Моя заслуженная тахта, шкаф с оторванной дверцей, ободранный стол, купленный зимой 1973 года и почему-то до сих пор не пропитый приемник ВЭФ (этот непорядок я исправлю че-рез год)...

Квартира находится на Славянской. Так называется один из самых отдаленных районов Краснодара. Из центра туда удобнее всего доби-раться на трамвае, который около сорока минут неторопливо ползет по длинным кварталам ста-рой краснодарской окраины. Проплывают защи-щенные крепкими заборами кирпичные ухожен-ные частные дома. Вдоль тротуара деревья: то-поля, алыча, слива, шелковица.