Как и все остальное, товарно-денежные отношения на зоне выглядят своеобразно. Деньги иметь запрещено, но они, естественно, в хождении есть. Впрочем, это не главная валюта. В основе всех расчетов чай и сетки. Чай меря-ется на "замутки". Это количество чая, достаточ-ное для приготовления кружки чефира. Он на-сыпается в завернутый с двух сторон кулечек. "Замутками" расплачиваются за все. Например, ты желаешь помыться под душем во внеурочное время. Это стоит две замутки. За определенное количество замуток можно купить сетку. Всегда есть люди, которые гонят больше нормы. Они покупают сетки, а, перевыполнив норму, полу-чают дополнительный заработок и ларек. Есть и такие, которые сами сетки не плетут вообще, а только покупают до нормы. Есть вечные долж-ники, которые плетут и плетут, но сами с этого ничего не имеют.

Если выполняешь норму, то имеешь пра-во на отоварку в ларьке. Там есть белый хлеб (на зоновском языке "бубен"), есть консервы, сига-реты, махорка, чай.

"Ларек" – тоже единица в расчетах. На-пример, за определенное количество сеток мож-но купить "ларь" или "пол-ларя". Чай в понятие "ларя" не входит, поскольку это совершено са-мостоятельная валюта. То есть, после отоварки тот, кто продал "ларь", оставляет себе чай, а ос-тальное передает покупателю.

С материалом на зоне туго, поэтому пря-жа в большой цене. Я получаю пряжу у завскла-дом, молодого пронырливого москвича Олега. Поскольку москвичи меня не приняли, он со мной не знается, и лишнюю пряжу не выдает.

Каким-то образом стало известно, что я знаю английский язык. Однажды ко мне подхо-дит невысокий складный ивановский парнишка, киномеханик Коля Петров.

– Ты что, правда, английский знаешь? –

– Знаю. –

– Откуда?
–

Рассказываю.

– Чай пьешь?
–

Этот вопрос на зоне означает: "Пьешь ли ты чефир?"

– Пью.
–

– Пошли ко мне.
–

В кинобудке, где стоят два киноаппарата, завариваем в кружке чефир.

Неторопливо беседуем, отпивая горький напиток – три глотка он, три глотка я. Так поло-жено, это ритуал. Скручиваем из газеты само-крутки и вдумчиво дымим махрой.

У Коли просьба. Не могу ли я научить его английскому языку?

Осторожно выясняю, зачем ему это нуж-но. Он играет на гитаре, поет в ансамбле и хо-чет знать слова песен, которые поет.

Соглашаемся, что за определенную плату (естественно, чаем) я буду заниматься с ним каждый день по часу.

И могучий великий английский язык со-служил мне великую службу. Он определил мое положение в зоне.

Дело в том, что Коля киномеханик, а, значит, у него есть помещение. Каждый, у кого на зоне есть свое помещение, уже аристократ. Там можно спокойненько обсудить все, что угодно, там можно отдохнуть или решить какие-то свои дела.

К Коле заходят уважаемые на зоне люди. А раз я имею доступ в кинобудку, на меня как бы падает отблеск их славы.

Мой статус меняется. Смешно? И смешно, и не очень.

В голодной, жестокой и, скажем так, своеобразной обстановке мне нужно остаться самим собой. А для этого нужно найти место.

Через Колю знакомлюсь с самыми раз-ными людьми. Теперь москвичи моего отряда уже рады принять меня. Вопрос, а нужно ли это мне?

Наглый кладовщик Олег с готовностью выдает мне лишнюю пряжу. А значит, я могу купить сетки. А значит, я могу иметь свою махорку, свой чай и, даже, сколько-то сеток, составляющих оборотный капитал и непри-косновенный запас на черный день.

Но нужно быть осторожным, чтобы не расслабиться. С меня этих скромных завоеваний достаточно. И незачем перебираться из ночных шнырей. Так же сижу ночами, мотаю челноки.

В переполненном бараке вонь и духота, храп. Сижу на лавке, читаю.

Открывается дверь, входят двое блатных из соседнего отряда – через локалку перелезли.

Один подходит к спящему пидору Мари-не и дергает одеяло, из-под которого торчат грязные босые ступни.

Блатной молча манит татуированной ру-кой проснувшуюся Марину и вместе с товари-щем выходит.

– Пидор одевается и выходит за ними. Возвращается через полчаса. Не глядя на меня, прячет что-то в свою тумбочку и, согнув голову, лезет на шконку.

– Пидоры – истинная каста отверженных. С ними нельзя разговаривать, к ним нельзя при-касаться. Если пидор каким-то образом коснулся принадлежащей тебе вещи, эта вещь выбрасы-вается. Так же поступают с ложкой, если она упала на землю.

Едят они отдельно, моются отдельно.

В соседнем отряде пидоров трое: Оля, Машка и Анжела.

У нас двое: Марина и Наташа.

Они теряют даже право на то, чтобы к ним обращались в мужском роде.

В этом девичьем коллективе есть своя бандерша – Оля. Если возникают вопросы, тре-бующие обсуждения с пидорами, разговор ве-дется с Олей – это не западло.

У пидоров есть свой уголок в локалке, куда больше никто не заходит.

Иногда ночью от скуки блатные натрав-ливают пидоров друг на друга, устраивая бои гладиаторов.

– Ну-ка, Наташа, врежь Анжеле!
–

Наташа мнется. В глазах страх.