— Не обращайте на них внимания, — сказал ей Абдикадир шепотом. — Здесь просто нет женщин.

— Я и не обращаю.

Лейтенант не переставала напоминать себе, что с ней и без того много чего произошло сегодня, чтобы еще беспокоиться о парочке косящихся на нее солдат в тропических шлемах и килтах. Но под ложечкой у нее и вправду сосало: попавшей в плен женщине всегда приходилось туго.

Тяжелые крепостные ворота открылись, и из них потянулась вереница повозок, запряженных мулами. За повозками шла еще пара ушастых животных, на спины которым погрузили детали разобранной пушки. Мулов погоняли индийские солдаты, которых, как поняла Байсеза, британцы называли сипаями.

Внутри крепости царила деловая суета. Но Байсезе бросилось в глаза не то, что здесь находилось, а то, чего не хватало. Нигде не гудел двигатель, не торчала радиоантенна или спутниковая тарелка.

Их провели в главное здание крепости и завели в комнату, очевидно служившую приемной. Здесь Макнайт бесцеремонно приказал: «Раздевайтесь». По его словам, старший сержант не собирался позволить им предстать перед своим глубокоуважаемым капитаном без тщательной проверки содержимого карманов их объемистых летных костюмов.

Байсеза заставила себя улыбнуться.

— Мне кажется, что вы просто хотите поглазеть на мои прелести, — сказала она.

Женщину немного позабавило появившееся на лице Макнайта после ее слов изумленное выражение. Она стала снимать с себя форму, начав с ботинок.

Под летным костюмом у нее был нагрудник. В его подсумках находилась фляга с водой, карты местности, очки ночного видения, две пачки жевательной резинки, небольшая аптечка и прочее снаряжение, необходимое для выживания в условиях боя. Там же был и ее телефон, который, видимо, смекнул, что ему лучше молчать. Байсеза запихнула свой ставший бесполезным головной микрофон во внешний карман. Затем сняла рубашку и штаны. Обоим приказали остановиться, когда на них оставались лишь футболки и трусы зеленого цвета.

Оружия у них не оказалось, за исключением штык-ножа, который Абдикадир носил у себя в нагруднике. Неохотно он передал его Макнайту. Рядовой взял очки ночного видения и приставил их к глазам в явном недоумении. Содержимое их пластиковых аптечек было извлечено и внимательно осмотрено.

Наконец им разрешили одеться и вернули почти все снаряжение — кроме ножа и, что еще раз позабавило Байсезу, жевательной резинки.

После этого капитан Гроув, командующий крепостью, заставил их ожидать в приемной, что удивило Байсезу.

Оба они сидели рядышком на толстой деревянной скамье. К ним был приставлен лишь один рядовой с винтовкой на изготовку. Кабинет капитана Гроува можно было назвать комфортным, даже элегантным. На стены недавно нанесли свежую побелку, а на паркетном полу лежали бамбуковые коврики. На одной из стен висел ковер, очевидно из кашемира. Человек, работающий в этом кабинете, безусловно, знал свое дело. На большом деревянном письменном столе высились кипы бумаг и картонные папки, а в чернильницу было воткнуто остро заточенное перо. Но не все в кабинете имело отношение к службе: на столе покоился мяч для игры в поло, а в углу монотонно тикали большие старинные дедовские часы.

Байсезе пришлось говорить шепотом:

— Мы словно в музее. Где компьютер, рация, телефон? Здесь только бумага.

— И все же им удается править целой империей при помощи «толькобумаги».

Она пристально посмотрела на него.

— Им? Куда, по-твоему, мы попали?

— Мы в Джамруде девятнадцатого века, — без колебаний ответил Абдикадир. — В крепости, когда-то построенной сикхами и удерживаемой в этот период британцами.

— Ты здесь бывал раньше?

— Нет, видел на картинках. Я изучал историю — как-никак, здесь моя родина. Но на фотографиях в учебниках одни руины.

— Ну, сейчас здесь явно не руины, — нахмурилась Байсеза, не понимая, что происходит.

— А их снаряжение? — продолжал Абдикадир. — Ты заметила? На ногах — портянки, и портупея Сэма Брауна на поясе. А их оружие? Те винтовки — точно однозарядные мартини-генри и снайдеры, заряжаемые с казенной части. Сказать, что они устарели, все равно, что ничего не сказать. Британская армия перестала использовать их, когда стояла здесь в девятнадцатом веке, но даже тогда они быстро уступили позиции винтовкам Ли-Метфорд и пулеметам Гатлинга и Максима, как только те были приняты на вооружение.

— Когда же это было?

Абдикадир пожал плечами.

— Точно не знаю. Девяностые годы девятнадцатого века, кажется.

— Конец девятнадцатого века?

— Ты включала свою… аварийную рацию?

Оба они носили маячки, вшитые в их нагрудники, чтобы можно было отследить их местоположение, а также миниатюрные аварийные радиопередатчики, которые, к счастью, рядовой Макнайт не обнаружил при обыске.

— Она молчит. И телефон все еще не может поймать сеть. Все сигналы прекратились, когда мы были еще в воздухе, — она слегка вздрогнула. — Никто не знает, где мы находимся или где приземлились… и живы ли вообще.