— Но мы не видели конденсационных следов, — сказал Абдикадир спокойным голосом. — Подумай сама. Ни одного следа с момента нашего падения.

— Вынужден попросить вас повторить, — заявил Гроув раздраженно. — Я не понял ни единого слова из того, что вы сказали.

— Я имею в виду, что, возможно, началась ядерная война, — сказала Байсеза. — Вот почему мы сейчас не можем ни с кем связаться. В конце концов, подобное уже случалось в этом районе. Прошло всего каких-то семнадцать лет с того дня, когда Лахор был уничтожен индийской ракетой.

Гроув пристально посмотрел на нее.

— Вы говорите «уничтожен»?

— До основания, — ответила Байсеза и нахмурилась. — Вам же об этом известно?

Капитан встал из-за стола, подошел к двери кабинета и что-то приказал стоявшему за ней рядовому. Через пару минут в дверях кабинета уже стоял молодой гражданский, которого звали Редди, еле слышно переводя дыхание. Очевидно, что Гроув велел его привести. Второй гражданский, Джош, который помогал Абдикадиру вытащить Кейси из разбившегося вертолета, тоже вошел в комнату, прорвавшись сквозь заслонявшего дверь рядового.

— Мне нужно было предусмотреть, что и вы окажетесь здесь, мистер Уайт. Ну да ладно. У вас тоже есть работа, которую нужно выполнять. Вы! — обратился он к Редди приказным тоном. — Когда вы в последний раз были в Лахоре?

— Думаю, три-четыре недели назад, — ответил Редди, немного подумав.

— Можете описать город, каким его тогда видели?

Очевидно, журналист был немного сбит с толку странным вопросом, но все же ответил:

— Древний город, окруженный стеной… двести тысяч с небольшим пенджабцев, несколько тысяч европейцев и представителей смешанных народностей. Огромное число могольских монументов. После восстания он стал резиденцией колониальной администрации, а также плацдармом для военных экспедиций, направленных против угрозы со стороны русских. Я не понимаю, что именно вы от меня хотите услышать, сэр.

— Только это. Был ли Лахор уничтожен? Действительно ли город был стерт с лица земли семнадцать лет назад?

— Едва ли, — захохотал Редди. — Мой отец работал там. Он построил дом на Мозанг-роуд.

Капитан обрушился на Байсезу:

— Зачем вы врете?

Женщина чуть не расплакалась. Почему они ей не верят? Она повернулась к Абдикадиру. Тот молчал и смотрел на опускающееся за окном красноватое солнце.

— Абди! Ну помоги мне.

— Ты все еще не видишь всей картины, — сказал он ей мягко.

— Какой картины?

Он закрыл глаза.

— Я тебя не виню. Мне тоже не хочется этого видеть, — он обратился к британцу. — Знаете, капитан, из всего происшедшего сегодня самым странным было поведение солнца. — Он рассказал, как небесное светило резко сместилось в небе. — Сначала день, потом раз — и почти вечер. Как если бы у механизма времени сломались шестеренки.

Он перевел взгляд на старинные часы. На его потемневшем от времени циферблате стрелки показывали без двух минут семь.

— Это точное время? — спросил он у капитана.

— Более или менее. Я проверяю их каждое утро.

Абдикадир поднял руку и посмотрел на часы у себя на руке.

— А на моих всего пятнадцать двадцать семь — полтретьего. Байсеза, а на твоих?

— Тоже, — ответила она, проверив свои.

Редди нахмурился. Он шагнул к Абдикадиру и взял его за запястье.

— Никогда не видел таких часов. Они определенно сделаны не в Уотербери [9] ! На них цифры, а не стрелки, и даже циферблата нет. И цифры переходят одна в другую.

— Это цифровые часы, — объяснил Абдикадир снисходительно.

— А это что означает? — Редди прочитал цифры вслух. — Восемь, шесть, две тысячи тридцать семь.

— Это дата.

Редди сдвинул брови, обдумывая услышанное.

— Дата в двадцать первом веке?

— Да.

Одним прыжком Редди оказался у стола капитана Гроува и начал рыться в лежащей на нем груде документов.

— Прошу прощения, капитан.

Казалось, что даже такой грозный человек, как капитан Гроув, не мог ничего сделать с таким, как Редди. Он беспомощно развел руками. Наконец, журналист извлек газету.

— Двухдневной давности, но сойдет, — сказал он и протянул ее Байсезе и Абдикадиру. Это была тонкая газетенка, которая называлась «Сивил энд милитари гэзет». — Посмотрите на дату выхода.

На месте даты выхода они увидели «Март, 1885».

— Предлагаю обо всем этом поразмыслить за чашечкой чая, — предложил Гроув.

— Нет! — второй журналист, Джош Уайт, выглядел очень взволнованным. — Простите, сэр, но теперь все становится ясным, вернее, мне кажется, что все стало ясно. Да-да, все сходится, сходится!