Прямо за утесом, который местные называют Биг-Рок – гранитный валун высотой пять метров, покрытый льдом и выступающий из мелководья устья залива вдоль западного берега, – я встретил двух болтавших без умолку женщин, гулявших со своими собаками. Как они сказали, их только что на протяжении четверти мили преследовал огромный черный волк. Он внимательно и сосредоточенно следил за ними, подойдя на пугающе близкое расстояние, как они показали – метров десять, а когда они начали махать руками и кричать, волк, наконец, ушел. «Куда?» – спросил я. Они показали на север, в сторону озера, и поспешили вернуться к парковке, их собаки проследовали за ними по пятам. Я поехал дальше и вдруг, за деревьями, на расстоянии в три четверти мили от озера, я различил похожее по описаниям животное. Зверь стоял, обернувшись и глядя назад.

Два моих лабрадора и блу хилер четко понимали, что это не бездомная хаски. Даже у обычно спокойного Гаса, черного лабрадора, работавшего прежде собакой-поводырем, которого мы недавно взяли из приюта, шерсть встала дыбом, и он грозно зарычал. Дакота, наша великолепная, почти белая красавица лабрадор, жалобно заскулила. Чейз, годовалая блу хилер – порода собак, которая была выведена для охраны стада от подобных животных, – подняла тревогу, громко и отчаянно залаяв, и волк припустил в заросли кустарника.

Несмотря на то что шансы мои таяли на глазах, я помчался обратно домой, взял фотокамеру со штативом и всем необходимым оборудованием и закрыл внутри убитых горем собак, прильнувших носами к стеклу. Я поспешил назад, к устью залива, где исчез волк. Он стоял там же – темный силуэт, застывший на фоне заснеженного берега. Вероятно, он видел, как я иду, но вместо того чтобы умчаться прочь, как я ожидал, он замедлил шаг, порыскал вокруг и свернулся калачиком возле зарослей ольхи. Все это, начиная с моего «наблюдательного пункта» из горячей ванной, когда я заметил волка, и включая последующую цепь событий, казалось несколько сюрреалистичным.

Выйдя на открытое пространство, я подумал, что вряд ли смогу поймать животное в объектив, и пошел пешком, ступая в глубокий, по колено, снег. Я протаптывал путь, изо всех сил подавляя желание взглянуть на волка. Как однажды поведал мне эколог доктор Том Смит, если незнакомое животное, не отрывая взгляда, приближается к другому, оно таким образом передает три возможных послания: я хочу прогнать тебя, я хочу съесть тебя, я хочу подружиться с тобой – все это осторожное прощупывание почвы. Я понимал, что огромный, пристально следящий глаз фотокамеры и сам фотограф, прильнувший к объективу и излучающий подавляемое волнение, лишь усугубят ощущение угрозы у животного.

Я с трудом пробирался по заснеженному полю, опустив голову, часто останавливаясь и сидя по несколько минут каждый раз, когда он смотрел в мою сторону. Когда до волка оставалась пара сотен метров, он зевнул, потянулся, отошел на несколько шагов и опять улегся. Конечно, даже самые осторожные и дисциплинированные фотографы дикой природы иногда делают исключение из правил в тех случаях, когда возникает редчайшая возможность снять животное вблизи. К тому же волка ничто не беспокоило, и он не собирался предпринимать никаких активных действий. Но я все же поборол искушение продвинуться дальше, нарушив его личное пространство.

Мы еще целый час продолжали наши неспешные короткие перемещения, при этом большую часть времени я сидел, отведя взгляд в сторону, иногда вставал, повернувшись к нему спиной, и увеличивал дистанцию между нами. В итоге я оказался в восьмидесяти метрах от него, частично из-за того, что волк по крайней мере дважды шел наискосок в мою сторону. Расположившись на новом месте, я отдышался и сделал серию снимков в голубом угасающем свете: волк задумчиво глядит с другого берега озера, а затем поднимает морду и воет на фоне засыпанных снегом деревьев. Потом он скрылся в гуще канадских елей, а я повернул в сторону дома, бредя в сумерках и ощущая себя звездой журнала «National Geographic».

Придя домой, я обнаружил вернувшуюся с работы Шерри. Когда я ей все рассказал, она, конечно же, обезумела от радости. «Ты хочешь сказать… Ты действительно…» Естественно, она захотела отправиться туда, причем немедленно. «На дворе уже кромешная тьма, – напомнил я. – Черный волк, черная ночь и жуткая стужа». В итоге мы договорились отложить все до завтрашнего вечера, как только она вернется домой.

Мы стояли во дворе, пытаясь услышать завывания, но не слышали ничего. Возможно, он уже ушел в лес, исчез до поры до времени.

На следующий день, как только рассвело, я уже стоял у озера, уверенный в том, что на этот раз шанс повстречать его невелик. Но – будь я проклят! – волк снова появился в том же самом месте, как по команде: на фоне деревьев, у залива, за утесом Биг-Рок, рядом с тропой по Западному леднику. Правда, в этот раз он вел себя как настоящий волк. Он уже не выказывал прежнего желания и готовности к сближению. Я устроился поудобнее и принялся изучать его в бинокль. Этот парень (теперь уже подтвердилось, что это самец, так как он поднял лапу, чтобы пометить покрытый снегом пень) был необычным волком. Из примерно сотни с трудом обнаруженных мной в Арктике особей он явно выделялся: идеальные пропорции тела – от большой головы до бочкообразной груди. О точных размерах животного судить было сложно, так как сравнивать было не с кем, но он был явно огромных размеров. Судя по его шикарной черной блестящей шерсти, он выглядел ухоженным, словно только что завоевал звание «лучший в породе» на выставке в Вестминстере. Во всяком случае, я еще не встречал более совершенного представителя данного вида.