– Грей, что-то ты сегодня пользуешься популярностью. К тебе посетитель.

– Да. Я весьма известен…в узких кругах, – внешне бесстрастно ответил я, на самом деле недоумевая, что это за посетитель такой. В любом случае не приходилось ожидать от этой встречи ничего хорошего – мой единственный друг погиб, и теперь на свободе оставались лишь толпы «доброжелателей», каждый из которых с радостью бы прочитал хвалебную оду в мой адрес на моих же собственных похоронах. Причём радовались бы они явно не тому, что читают…

– Поговори мне ещё, шутник, – недовольно буркнул охранник, открывая дверь камеры…

Это была самая обычная «комната встреч» – помещение, разделённое на две части прочной стеной с окошками. Стена эта была поделена на своеобразные кабинки с неким подобием подоконника, телефонными трубками по обе стороны стены и неудобными стульями возле каждого «переговорного» пункта. Народу было немного – какой-то толстяк разговаривал с пожилой женщиной, да в кабинке у самого выхода сидел угрюмого вида парень, дожидаясь своего посетителя. Трое полисменов взирали на всё это без особого интереса и энтузиазма. Всё это я рассмотрел, пока подходил к нужной кабинке – мой посетитель уже был там. Как только я сел, охранник предупредил, что на все разговоры у нас не более семи минут. Я не ответил, а принялся внимательно изучать человека, сидевшего напротив меня – это был юноша, лет двадцати пяти на вид. Рост примерно метр восемьдесят, одет в строгий чёрный костюм без галстука. Брюнет, коротко стрижен, с плавными округлыми чертами лица. Несмотря на обыденный внешний вид, было в нём что-то неуловимое, таинственное, но я так и не смог понять, что именно. Он посмотрел он на меня как-то снисходительно и с интересом, затем медленно, как бы нехотя, взял трубку, и жестом предложил мне последовать его примеру, что я и сделал:

– Может быть, вы, наконец, прекратите меня разглядывать – я ведь не произведение искусства? – было первое, что я услышал от собеседника, о личности которого не имел ни малейшего представления – раньше я никогда не видел этого человека.

– Знаете, меня интересует всего один вопрос – зачем вы сюда пришли? – ответил я вопросом на вопрос, как еврей из анекдота.

– А мне вот кажется, мистер Грей, что вам не дают покоя куда более важные вопросы…, – туманно изрёк парень, обозначив улыбку.

– Кто вы такой? – ситуация почему-то перестала мне нравится совсем и сразу – это уже третий человек за день, который, по-видимому, знает обо мне больше, чем следует. Больше, чем я сам, чёрт подери!

– Меня зовут… Игорь, если вы об этом, – ответил юноша с ноткой иронии в голосе.

– Русский… И что же вы здесь делаете в такой дали от родины? Представляете какое-то ведомство или явились сюда, как посланник частного лица?

– Я тут сам по себе, мистер Грей, – ответил он.

– Допустим. И зачем вы здесь? – холодно спросил я в третий раз – парень меня начал нервировать своей манерой вести беседу.

– Вполне возможно – чтобы помочь вам, мистер Грей. А вот сделаю я это или нет – зависит только от вас, – изрёк русский, изобразив улыбку.

– Каким же образом вы собираетесь мне помочь? – я одарил собеседника самым скептическим взглядом, на который был способен. Собеседник, казалось, этого даже не заметил.

– Что вы помните о причине, приведшей вас в Хитерфилд? – таинственным тоном произнёс русский. Я никак не ожидал такого поворота, и не сумел скрыть свои эмоции. – Я так понимаю – не очень много, – хмыкнув, констатировал Игорь. – Вот как раз в этом я и могу вам помочь – я могу вернуть вам то, что вы утратили…

– Откуда вам это известно? – сквозь зубы зло спросил я, приводя свой взбунтовавшийся мыслительный аппарат в порядок усилием воли. Во рту у меня пересохло, и мне дьявольски хотелось пить.

– Я давно… наблюдаю за вами и вашими коллегами, мистер Грей, – ответил парень.

– Так что вам конкретно нужно? Мне кажется, что альтруизм это не ваш конёк, и вы вряд-ли притащились бы сюда из России только из желания мне помочь, – мой собеседник едва заметно улыбнулся, и мне очень не понравилась эта его улыбочка – от неё веяло чувством собственного превосходства и могильным холодом безразличия.

– Да, Джек, вы правы – не альтруизмом единым, как говориться… Видите ли, мне бы очень хотелось уговорить вас сделать то, что вы умеете делать лучше всего…

– Вы имеете в виду употребление пива в промышленных масштабах? – ядовито осведомился я, понимая, что речь идёт о совершенно иных моих уникальных умениях.

– Потреблять пиво не вы один горазды, мистер Грей, – Игорь снова улыбнулся. На этот раз улыбка его была дружеской. Такая быстрая перемена сбивала с толку. – Я и сам не прочь употребить… время от времени. Но вы поняли, что я имел в виду занятие куда более подвижное и экстремальное… И вот ещё что, – немного помедлив, продолжил русский. – Я не хочу, чтобы вы считали меня лжецом, эксплуататором или человеком, не достойным доверия, поэтому считаю своим долгом сразу вас предупредить – если вы согласитесь на моё предложение, то подвергнете свою жизнь серьёзной опасности. Хорошо взвесьте все «за» и «против»…

– А мне вот интересно, насколько наглым надо быть, чтобы говорить о таких вещах в присутствии полицейских…, – проговорил я, действительно призадумавшись над тем, что он мне сказал, и прикидывая, с чего бы это вдруг он изволил меня предупредить. Вся эта история перестала мне нравиться окончательно. В смысле – ещё сильнее, чем раньше, хотя я был уверен, что это уже невозможно.

– Стражи правопорядка временами поразительно невнимательны, – туманно ответил Игорь. – Так что вы скажете?

– Работа того рода, о которой вы говорили, всегда предполагает определённую долю риска, – ответил я. Нет. Здесь действительно было слишком много странностей на единицу времени. Образно выражаясь, я почуял запах серы – чертовщина какая-то. Нужно ещё повилять, потянуть время.